— Ты никогда не спрашивал себя — зачем? — продолжил Первый. — Ведь не раз, не два, не три — а сто тридцать три раза ты разбиваешь голову об эту стену, умираешь позорно, истекая кровью, мочой и калом — смерть крайне непристойна, поверь мне, я-то знаю — и снова продолжаешь и продолжаешь биться головой о стену и умирать. И ведь часто — от рук тех, кого ты считал своими, оболганный и обесчещенный. Казалось бы — пора что-то понять, нет?

Второй, не глядя на собеседника, встал, потянулся, размял ноги.

— Есть такое слово — надо, — пробормотал он. — И кто, если не я?

Видно было, что долгий разговор его утомил.

— Слушай, не занимайся словоблудством. Изреки еще какую-нибудь банальность. Например, «экономика должна быть экономной».

— А нет? Не должна? — язвительно спросил Второй. — Да и вообще по части банальностей — кто бы говорил.

— Истина всегда проста. Сложности создает Враг человеческий, чтобы запутать и сбить с правильного пути.

— Ты просто даосистом становишься, — снова съязвил Второй.

— С тобой невозможно разговаривать, — искренне пожаловался Первый. — Неубедительность своей позиции ты прикрываешь иронией. Виляешь, цепляешься к словам. Когда изобретут Всемирную паутину и социальные сети, тебе ведь цены не будет. Комментарии будешь писать. По 85 драхм за штуку. Этим лукавого, кстати, ты мне и напоминаешь. Иногда кажется — при всем моем хорошем отношении к тебе, что все-таки ты на его стороне. Опять же — каждый раз ваши рано или поздно начинают взрывать мои церкви и обижать тех, кто верен мне. Это тоже крайне показательно.

— Не за это их обижают, как ты мягко выражаешься. А за то, что они да надсмотрщики с палками держат людей на веревке — видимой и невидимой. Надсмотрщики страхом, твои — иллюзиями. При этом сами в них не верят.

— От кого я слышу про иллюзии? Вот уж кто здесь мастер иллюзий — так это ты. Вы ведь каждый раз обещаете — а потом вдруг — внезапно! — все оказывается ровно наоборот. Обещаете мир — и захлебываетесь в междоусобной войне, обещаете гуманизм — и занимаетесь расстрелами заложников, обещаете свободу — и заставляете людей ходить строем. В стране сарматов — или кто там потом жить после них будет — ваши вообще пообещали царство Божие на земле — а вместо него провели Олимпиаду. В стране Син ваши же обещали десять лет упорного труда и тысячу лет счастья, в итоге зачем-то воробьев перебили. А вот счастья так и не пришло. Настанет день — и тебе ведь перестанут верить. И ты останешься один. Истинно говорю — будешь совсем один и спрашивать себя станешь: ради чего были эти моря крови? И не будет тебе ответа. Потому что только любовью можно исправить мир. Если этот мир вообще можно исправить.