– Он ищет марвелы, господа, – проскрипел Торлецкий. – И это вполне разумно – не оставлять врагу то, что может быть ему полезно. Однако почему не уходят наши гости? Чего они ждут?

– Похоже, уже не ждут, – пробормотал Илья, вглядываясь в верхушки трех берез. Голые ветки окутало странное мерцание, а потом вдруг – р-раз! – и над краем леса точно расшторили занавески, на которых были нарисованы серые, набрякшие влагой облака, и за ними отчетливо проглянуло звездное небо.

– Ого! – только и смог сказать выронивший сигарету Громыко.

Огромная вытянутая дыра все росла, как будто кто-то очень сильный внизу тянул ее края в разные стороны. Когда черный треугольник достиг высоты Останкинской башни, «Красный петух», бурой горой висевший поодаль, медленно и величественно проплыл над полем, проскользнул в чужую ночь и пропал.

Следом за ним не спеша двинулся и «Серебряный орел». На прощание с дирижабля выпустили алую ракету, и воздушный корабль канул во тьме.

– Э-э-э, товарищи дорогие! А шефа-то?! – Громыко в недоумении вытянул руку в сторону по-прежнему ползущей по вязкой глине коляски. – Шефа-то забыли! Или бросили?

Но оказалось – и не забыли, и не бросили. Видимо, отыскав все марвелы, Рыков скомандовал: «Все, шабаш!» Его спутница тут же связалась с кем-то по телефону или рации – с такого расстояния было не разобрать.

Бесшумно, точно акула из-за рифа, со стороны Бобылина возник у самой земли узкий и длинный серый сигарообразный аппарат и пронесся над завороженными сыскарями. На борту его ясно читалось два слова: «Черный ворон». Скользнув к двум замершим посреди поля фигуркам, аппарат буквально лег на брюхо, открыв в торце черный зев входа.

Выскочившие оттуда люди в камуфляже помогли женщине вкатить коляску с Рыковым внутрь. Откидной пандус поднялся, воздушное судно взмыло вверх и пропало во тьме рваной дыры, ведущей в иной мир.

– Что это было, Бэрримор? – жестяным голосом спросил Громыко.

Ему никто не ответил...

Последними с изрытой воронками и обожженной луговины ушли трояндичи. Проход за ними быстро закрылся, мерцание вокруг трех берез исчезло.

– Вот и все... – Митя поперхнулся словами.

Сыскари молчали, вглядываясь в нежно-сиреневую шерстку тальника у трех берез. Звенящая тишина окутала все вокруг, и казалось, что слышен легкий шорох, с которым плывут по быстро темнеющему небу рваные облака.

Илья достал сигарету, размял ее в пальцах, зачем-то понюхал – и выбросил под колеса «Транспортера». Потом повернулся, просто сказал:

– Янка, выходи за меня замуж.

И протянул ладонь, на которой лежало золотое колечко.