Сам Симон разместился в госпитале. Его не смущали тени безумцев, бродившие по саду. Прочные стены госпиталя легко превращали это здание в крепость. Их отмыло от копоти, оставшейся от осеннего пожара в Сен-Сиприене.

Ох… Наконец-то Симон может избавиться от сырой одежды и выспаться в сухой постели.

Из окон госпиталя хорошо виден разоренный берег Гаронны. Прямо на Симона глядит укрепленная башня Нового моста. Торчит, напрасно уцелев, как перст, – вызывающе и дерзко. Башня до сих пор занята арагонскими солдатами.

Вторая башня виднеется на правом, «тулузском», берегу. Там тоже, несомненно, имеется гарнизон.

* * *

Минул день, второй. Сен-Сиприен оставался у франков. Тулуза покамест притихла, примолкла, затаила страх.

Симон поглядывает теперь на башни по обоим берегам: как бы гарнизоны оттуда выбить.

И вот тут-то Алендрок де Пэм не нашел иного времени, чтобы явиться с разговором к Симону (тот со своим родичем Леви при молчаливом Фальконе рассуждал о башнях, и так и эдак прикидывая).

– Мессир! – начал Алендрок, противу обыкновения хмурый. – Как есть я ваш давний соратник, то и скажу прямо.

Симон к нему повернулся. Алендрок в глаза не смотрит – сердится.

– Полгода служили мы вам, мессир, по вассальной присяге, а сверх того срока, как было оговорено, – за плату. Ибо эти земли, где мы проливаем кровь, не наши ленные владения.

Алендрок говорит, а Симону уже наперед известно все то, что он скажет.

– Теперь же вы и платить нам перестали, мессир, а службы хотите прежней.

– У меня нет денег, – говорит Симон. И знает, что не поверит ему рыцарь Алендрок.

Так и оказалось.

– Вы взяли от Тулузы тридцать тысяч марок, мессир. Как же так может случиться, чтобы у вас не оказалось денег?

– Кончились! – рявкает Симон.

Но Алендрока не смутить.

– Мессир, – повторяет он, – осада эта нам не к чести и выгод от нее мы не видим. Опасностей же много. Вы и сами знаете, что ваши люди предпочитают умереть, лишь бы не попасть в плен – таковы здешние сеньоры и простолюдины.

После краткого молчания Симон спрашивает, цедя: