Князь Волховский, едва услышав имя Черномора, насторожился, как охотничий пес. Узнав, что под его началом таинственную Радугу штурмуют пресловутые викинги, досадливо крякнул: «Ах, какая жалость, что мы не там сейчас! У русских царей к тому Черномору столько вопросов накопилось, а тут еще викинги эти проклятущие!»

А Настя сказала, что да, очень большая жалость, потому что там Чуде-юде сейчас туго приходится, погибает совсем, а ведь русский человек околдован-зачарован… То есть лично я подозреваю, опять же, что на самом деле Настя что-то другое сказала, но выяснить это уже не представляется возможным. Да и нужным.

– Как бы я хотела, чтоб возможно было всех нас туда перенесть! – сказала еще Настя и намекнула, что – сомнительно, маловероятно, но все-таки не совсем исключено, если ей повезет, то, как знать…

– Мне в дальние страны никак нельзя, – заявил Волховский. – А вот Петра с ратниками бери.

И Настя взяла. Заодно и отца прихватила.

Как ей это удалось? В самом принципе я не вижу ничего нереального, ведь Радуга признала Настю, а для ее могущества расстояние едва ли имеет особое значение. Но вот как получилась четкая формулировка, да не случайно – в нужный момент, да не абы как – именно с теми людьми, которые слышали разговор и были подготовлены к переходу, к бою?

Не знаю. Иногда думаю: быть может, Радуга не столь уж равнодушна к тому, что творится на ней? Быть может, не столь далек ее разум от нашего, человеческого?

Но не вижу бесспорных подтверждений какой-либо догадки.

Побоище на склоне горы сломило викингов. Вырвавшиеся из теснины случайно образованной растительностью «тропы» слышали за спиной крики ужаса, и паника овладела ими. Они неслись к кораблям. Некоторые, надо отдать должное, останавливались и пытались дать отпор, но их было слишком мало, и ни одной группе так и не удавалось организовать слаженное сопротивление. Мы сметали их с дороги и спешили к морю.

Там, на грани спасения, паника приняла особенно ужасные формы. Викинги бросались в воду, но некоторые драккары уже отчаливали, не дожидаясь их. Около шлюпок завязалась короткая и жестокая драка, которая прекратилась только с появлением на пляже русичей. Никого мы уже не стремились убивать, викинги сами истребляли себя куда успешнее. Многие бросали оружие и падали лицами в песок.

Петр Кривов оставил двадцать ратников, чтобы «связать пленных, пока не очухались, да твердить им, чтоб боялись волшебства островного». В этом, думаю, не было особой необходимости: уж кто-кто, а викинги знали, с какими силами они связались по милости Черномора.