— А хоть бы весь город кинулся.

Смелый парень, подумал Фалкон. В чем-то он гораздо лучше Хока. Хок бы ответил с почтительной грубостью — «Сидите-ка лучше в особняке или во дворце, господин мой — и вам безопаснее, и мне меньше забот».

— Едем, — сказал Фалкон.

Он накинул плащ и надел берет, сдвинув его к бровям.

На улице один из людей Фокса по сигналу подвел двух коней. Фокс почтительно придержал Фалкону стремя.

В городе был полдень, и жители, закончив утренние дела, отдыхали и набирались сил в парках и тавернах, готовя себя к делам дневным. Обилие упоминаний мамонтов позабавило Фалкона, давно не бывавшего вот так, в качестве простого горожанина, на улице — все карета да конвой.

«Воистину мамонтовая распродажа готовой одежды».

«Мамонтовая (третья) кружка пива бесплатно».

«Замечательная кровать — спишь спокойно, как мамонт».

Пьеса в одном из театров, «Куда Уходят Мамонты».

Талисманы с изображениями волосатых слонов.

Вино, настоенное на крови мамонта (черт знает, что такое!).

Флаг с волосатым слоном над калиткой рынка.

На бульваре было тесно — и на аллее, и на проезжей части. Фалкон слушал обрывки разговоров. Внимание его привлек какой-то одноногий тип на углу — мутные глаза, костыль, рваная грязная одежда. Тип что-то пытался продать прохожим.

— Фокс, — тихо сказал Фалкон. — Ну-ка, посмотрите, чем он там торгует, и купите.

Не удивившись, Фокс спешился. Фалкон протянул руку и взял у него повод. По этикету следовало поклониться — сам Фалкон оказывает услугу — но Фокс не желал раскрывать ничье инкогнито, и правильно делал. Поговорив с одноногим, он купил у него что-то, какой-то предмет, вернулся, вскочил в седло, и протянул предмет Фалкону.

Это был кинжал с позолоченой рукояткой, в ножнах. Фалкон потянул рукоятку. На лезвии выгравированы были слова — «Освободителю Кронина».

— Он — хозяин кинжала? — спросил Фалкон.

— Да, — мрачно откликнулся Фокс.

Уцелевший член бывшей элитной дивизии уже вваливался, стуча костылем, в ближайшую таверну. Судьба его была понятна и Фалкону и Фоксу. Ранение в ногу, начавшаяся гангрена, походный хирург с пилой и факелом. Их было много — и в Ниверии и в Славии — бывших вояк, непригодных для дальнейшего использования отечеством. В Артании они очень быстро умирали — либо в драке, либо прирезанные своими «дабы избавить от страданий», либо жертвовали собой в кампаниях на передовой. Романтические юноши, мечтающие о военной карьере, такой судьбы себе не мыслили. Каждый рассчитывал сражаться в великих битвах, проявляя доблесть, и выходить из них целым и невредимым. О том, что немалая часть войска на марше умирает без всяких сражений — от походных болезней — им не сообщали, а когда сообщали, они не верили, вдохновленные перспективой безнаказанно убивать и быть за это в почете. Называлось это — Служение Отечеству.