— Здесь находится моя скромная обитель, — сказал он.

— Может, зайдем? — спросила Шила.

— Куда?

— К тебе.

— Ко мне? Да…

— Не хочешь?

— Не в этом дело… — сказал он растерянно. — У меня не прибрано. И есть совершенно нечего, и пить тоже. И живу я тут не один, а…

— С любовницей?

— Нет, с земляком. Мне целая комната не по карману, и ему тоже. И есть совсем нечего. И пить. И я даже не знаю, как вас зовут.

— Продовольственную проблему мы сейчас решим, — сказала Шила. — А с именами надо бы повременить пока что.

С земляком так с земляком, подумала она. Вот только выпью еще. Лучше земляк, чем возвращаться во дворец, а там Фрика сидит в кресле… с блаженным видом…

Это тоже — что-то астафское, необычное, загадочное, подумал он. Никто не называет имен в первый день знакомства. Может, даже целую неделю — встречаются молодые люди, и не знают имен друг друга! Почему такие вещи никогда не приходят в головы жителям провинции? Вот поэтому-то в провинции такая скука. А, кстати, может — она девушка из благородной семьи? Придворной семьи? Ведь в Астафии так много благородных семей.

В соседней лавке выбор был невелик, но боек. Шила заинтересовалась было «охотничьим» глендисом, пока не поняла, что это просто протухший глендис, щедро сдобренный специями, облитый молодым вином, и обжаренный дважды. Пришлось купить обычный глендис, недавно испеченный, и кувшин вина, судя по виду, тоже недавно испеченный.

В каморке на втором этаже было две кровати. Земляк проснулся и сел на своей кровати, разглядывая художника и Шилу.

— А, — сказал он. — Добрый вечер, или чего там. Знакомое лицо.

Она сразу его узнала. Это был тот самый охранник, у которого она украла кинжал.

— Кружки у вас найдутся? — спросила она, обращаясь к обоим сразу.

— Ага!

Теперь и он ее узнал — по голосу, а то сперва его сбила с толку разница в масштабах окружающей обстановки — в огромном зале Замка Оранжевых Листьев Шила казалась совсем маленькой, а здесь, в крошечной каморке с низким потолком, выросла до обычных женских размеров, хотя, возможно, похмелье тоже повлияло на восприятие. В углу помещался мольберт с начатой картиной, и несколько холстов стояли, прислоненные к стене. Шила осмотрела все холсты и решила, что работы художника — подражание, и весьма низкого качества, наиболее модным художникам современности.

Она присела на постель, а художник пристроил с нею рядом блюдо с глендисами. Массивный кувшин поставили на пол, дабы не опрокинулся он.