Наблюдение. Слежка. Внимательная и аккуратная слежка. Они перестали тут же, едва заметили его беспокойство! А значит — мастера следили. Хотя… следи за ним настоящие мастера — это еще вопрос, почуял бы он что-то или нет? А значит, уровень этих неведомых соглядатаев не выше его собственного.

«Да полно! Кому я нужен?» — попытался сам себя образумить Шарц, а напряжение не отпускало.

«Была, была слежка! — бурчал лучший петрийский лазутчик Шварцштайн Винтерхальтер, тяжело ворочаясь на дне памяти олбарийского доктора. — Что, коротышка, опять я тебе понадобился?»

«Бред все это!» — пытался упорствовать олбарийский лекарь.

«Ага, как же, бред! — ехидно откликался лазутчик. — Ты, коротышка, совсем со своей медициной жиром заплыл, ни черта не видишь, не слышишь, а хуже того, знать ничего не хочешь, кроме своих пациентов! А за тобой наблюдали, вот! Только что наблюдали. И оч-чень недобрым взглядом, должен отметить, оч-чень… И что с того, что это длилось несколько мгновений? Чем меньше, тем хуже, коротышка… я надеюсь, ты еще не забыл это? Они нас видели, а мы их нет, понимаешь? У них есть какая-то информация, а мы ничего о них не знаем…»

Шарц припомнил времена, когда, шатаясь по темным ночным улицам Марлеции, он точно так же испытывал тревогу от пристальных взглядов в спину. Но тогда он боялся, что кто-нибудь все же опознает в нем гнома. Тогда его настораживал любой пристальный взгляд. Теперь же ему нет нужды прятаться, да и день сейчас, а не вечер.

«Ну, а если кто-то решит меня ограбить, то пусть попробует, я ему потом даже медицинскую помощь окажу!» — решил Шарц.

А напряжение не отпускало. Петрийский лазутчик упорно просился наружу, решительно отказываясь признавать себя «бывшим».

Шарц нарочно свернул в самый что ни на есть глухой переулок, почти надеясь, что его все-таки попробуют ограбить, и был страшно разочарован, когда этого не случилось.

Еще раз тревожное ощущение повторилось, когда он взялся за ручку собственной калитки.

«Как заколдовал кто эти злосчастные ручки!» — с досадой подумал Шарц.

«Много болтаете, „уважаемый коллега“, — съязвил петрийский лазутчик. — Посторонитесь, сэр Одделл, а то ваша задница пройти не дает!»

«Куда тебе еще пройти?!» — возмутился лекарь.

«Как куда?! Мне работать надо, а вы тут под ногами путаетесь, „последняя надежда всех кашляющих и сморкающихся“! Брысь!»

Шарц не стал озираться, чтоб не спугнуть неведомых наблюдателей. Он преспокойно вошел, запер калитку, открыл дверь, поднялся по лестнице наверх и вошел в свою комнату.

И все это время он чувствовал спиной ровный недобрый взгляд.