И снова…
Здесь нет имен и слов тоже нет.
Здесь нет имен и слов тоже нет.
Но это имя есть везде, и это слово существует во всех слоях реальности…
Но это имя есть везде, и это слово существует во всех слоях реальности…
Бог поудобнее устроился на табуретке и расслабился.
Молодец, – Он одобрительно кивнул, почти улыбался. – Начинаешь соображать. Ненависть – обоюдоострое оружие, оно убивает и того, на кого направлена, и того, кто прибег к ней, но есть противоядие…
Молодец, –
Начинаешь соображать. Ненависть – обоюдоострое оружие, оно убивает и того, на кого направлена, и того, кто прибег к ней, но есть противоядие…
Полог нереальности, похожий на скорбную занавесь, треснул сверху донизу и пропустил девушку. Она кивнула Богу как доброму знакомому и неодобрительно воззрилась на Алека.
Ты собираешься возвращаться или нет? – Она подошла близко, и Алек понял, что он определенно знал ее раньше.
Ты собираешься возвращаться или нет? –
Я не могу…
Я не могу…
Ты можешь, но не веришь, что можешь, а значит, не можешь, – сказала девушка. Какое знакомое высказывание…
Ты можешь, но не веришь, что можешь, а значит, не можешь,
Но я действительно не могу…
Но я действительно не могу…
А как же пятеро детей?
А как же пятеро детей?