Постепенно ко мне вернулось чувство равновесия, и я зашагал увереннее. Перед глазами начало проясняться. Я обрадовался, увидев указатель в сторону кладбища, и свернул с главной дороги. Я поднял руку пощупать затылок, и меня опять замутило Место, несомненно, оставалось болезненным, но я не нашарил ни разорванной плоти, ни раздробленной кости. Магия исцеляла меня. Я и сам не знал, благодарен я ей или зол.

Добравшись до дома, я налил в таз воды и влажной тряпицей бережно промокнул рану. На ткани остались запекшаяся кровь и клочья волос. Опустив лоскут в воду, я его прополоскал. Когда я стал его отжимать, мои пальцы нащупали осколок. Я поднес его к глазам. Кость. Мне стало нехорошо. Я вновь намочил тряпицу, отжал ее и смыл остатки крови, ошметки мертвой плоти и волос. Когда я закончил, на затылке осталась полоса гладкой голой кожи. Интересно, останется ли шрам?

Исцеление поглотило изрядную часть моей магии — я определил это по тому, как одежда висела на мне. Мне пришлось затянуть ремень на две дырочки. Потом, стараясь ни о чем не думать, я выплеснул грязную воду из таза, вымыл его, выстирал тряпицу и повесил сушиться. Я чувствовал голод, и, едва я признал его, он сделался невыносимым. Я вернулся в дом и принялся обшаривать кладовую. Я тосковал по бледному грибу, который однажды принесла мне Оликея, и ягодам с тонкой кожицей. Их мне хотелось больше всего остального. Однако у меня нашлись лишь картошка, луковица и обрезок ветчины. Что ж, сгодится и это.

Думаю, мое раненое тело вернулось к жизни быстрее, чем запутавшийся разум. Я жарил картофель с луком и ветчиной, когда кто-то напал на меня и пытался убить. Они украли мою лошадь и повозку. А меня оставили умирать.

Я добавил немного соли и помешал еду. Что я помню? Всадники, буквально вылетевшие из-за спины… Ружья… Вспышка… Я даже не запомнил звука выстрела, только вспышку воспламенившегося пороха.

Кто-то в меня стрелял. Стрелял в меня! Они бросили меня подыхать, украли мою лошадь и повозку. Ублюдки! В приступе ярости я ощутил, как вспыхнула и угасла во мне магия. Запоздало я пожалел о всплеске ненависти и жажды мести. Я знал, что у меня не хватит сил отозвать магию, и предположил, что уже поздно даже пытаться. Я тяжело опустился на пол у очага, чувствуя себя так, как будто сжег последние остатки сил своего тела. Мне хотелось прямо там рухнуть и заснуть. Однако невозможным усилием воли я заставил себя снять еду с огня, прежде чем она сгорела. Не поднимаясь с пола, я принялся есть, словно изголодавшаяся собака. Когда я отскреб со сковороды и проглотил последнее колечко лука, я заполз в постель, накрылся одеялом, закрыл глаза и заснул.