Суайох приблизился к алтарю, склонил голову, опустился на колени перед золотой статуей, протянул к ней руки, держа в ладонях матовый шар.

– Сфера твоя, Локайох.

Рубиновые глаза алчно блеснули.

Медленно и осторожно, словно новорожденного ребенка в купель, Суайох опустил сферу на основание. Она угнездилась в центральном отверстии диска, провернулась сама, укрепляясь, и на ее поверхности проступили древние письмена. Те самые знаки, что были начертаны рядом с камнями – Глазами Стихий.

– Мы слуги твои, Локайох. – Монах поднялся, отступил на шаг. – И сила твоя – наша сила. Мы смиренно ждем неизбежного. И радуемся свершившемуся.

Золотой бог сиял.

Близилось его время.

Часть четвертая: Кровь

Часть четвертая: Кровь

Глава 26

Глава 26

За ночь навалило столько снега, что лес переменился до неузнаваемости. Деревья стали похожи на заледеневшие облака. Выгнулись дугами молодые березки. Кусты тонули в нанесенных сугробах. Лес потрескивал, стонал. Порой слышалось, как лопаются стволы, прихваченные крепким утренним морозом. Елки, оживая на мгновения, чуть слышно вздыхая, стряхивали с лап пушистые снежные наросты, и те скользили вниз, оголяя темную зелень хвои, превращаясь в миниатюрные лавины, и, наконец, тяжело шлепались в снег, оставляя на идеально ровной белой поверхности бесформенные уродливые оспины.

Вьюга засыпала все тропки, спрятала все вешки, залепила все зарубки.

Буйвол, улыбаясь, негромко поругивался в поднятый меховой воротник. Он шел по лесу на коротких лыжах, помахивая топором, обстукивая обухом стволы. Он искал деревья, тремя косыми засечками отмеченные для вырубки.

Зима выдалась снежная, морозная. Хорошая зима, настоящая. Как раньше. В детстве.

И места знакомые. Пусть и забытые. Но родные.

Только вот друзей уже нет.

И родителей.

И старого дома.

Ничего уже нет…