Он понимает, что все человеческие чувства – любовь, ненависть, отчаяние, надежда – всего лишь божьи инструменты. Это нити, за которые дергает бог.

И вот тогда Буйвол просыпается.

А до утра еще далеко.

Совсем рядом с домом воют волки, и под окнами ходит кто-то, не оставляющий следов…

Раскатилась над лесом частая дробь. Буйвол поднял голову, прищурился против встающего солнца, разглядел на макушке старой лиственницы пёстрого дятла. Высунулась из дупла встревоженная шумом белка, огляделась, спряталась обратно.

Неужели их жизни так же подчинены богам?

Наверное…

Буйвол воткнул топор в ствол поваленной березы, оделся, поднял рукавицы, заткнул их за пояс, кожаными ремнями закрепил на ногах лыжи.

– Ну, пойду дальше, – сказал он дятлу и белке.

Им было все равно.

Восемь деревьев свалил Буйвол за короткий день. Он разделал их, оголил, поставил рядом вешки на случай снегопада. Бревна сегодня же должны были забрать деревенские мужики. Но, видимо, все подъезды к лесу засыпала ночная пурга, и лошади не смогли пробиться через сугробы.

– Ничего, придут позже. Без дров теперь никак. На себе утащат. Распилят на месте, и унесут…

Буйвол, рассуждая вслух, возвращался домой. Было уже темно, и снег казался серым, словно зола.

Он вышел на старую лыжню, какое-то время шел по ней, а потом вдруг понял, что это чужой след. Кто-то был здесь совсем недавно. Наверняка, слышал стук топора, но почему-то проследовал прямо, не свернул на шум.

Торопился?

Или прятался?

– Нет, так не прячутся, – ответил себе Буйвол, потирая мерзнущий нос. – Оставил след на самом виду. Наверное, спешил куда-то.

И все же Буйвол вынул топор из-за пояса, огляделся, пытаясь разобрать, куда же прошел незнакомец – к избе или же от нее. Наконец, решив, что бояться ему тут нечего, Буйвол тронулся дальше. Но топор он по-прежнему держал в руке.

Чужая лыжня проходила рядом с домом. По следам можно было понять, что кто-то, сняв лыжи, подходил к самому крыльцу и, должно быть, стучал в незапертую дверь. А может и входил внутрь.