Это поможет ей провести еще две ночи без сна.

Прозрачное зелье действовало не сразу, и она еще с трудом могла улавливать зрением расплывающуюся луну. Будто два глаза Лиса наблюдали за ней с высоты.

«Нет, тот клерик и впрямь не такой засранец как ей показалось с первого взгляда. Какая корысть ему с того, что он сдаст ее Басеньяну? Никакой. Да он, кажется, и вел себя подобающе — не как Ошен. Вроде бы».

Луна, наконец, приобрела четкий вид. Благородные мотивы подхватили ее, и ей захотелось кружиться, кружиться под этой луной подобно тому волчку, что у нее когда-то был в детстве. Он все еще там, в подполе, в шкатулке с золотом и серебром.

Аллея ангелов звала ее своей стеснительной тишиной. Конфузливо сжимали свои руки-ветви орехи, тянулись распростертыми ладонями лиственницы, улыбались через плечо первые шлюхи.

Она прихватила с собой два ножа, надежно спрятав в чужих не по размеру напульсниках.

Глаза. Теперь множество глаз какого-то древнего божества взирали на нее с холодной надеждой. Так ей казалось.

«Или это все тот препарат, который она приняла?»

Торговец говорил, он безвреден. Но ей казалось, что сейчас она способна на все.

«Да. Она найдет Марион. Чего бы ей это не стоило».

Обрывки воспоминаний, клочки рваных фантазий в его сознании упорно не желали приобретать порядок.

Они то всплывали, смешиваясь друг с другом, то наслаивались одни на другие, превращая сон в явь, а явь в феерические спектакли, где каждое появление Мизель Гранжа было овеяно тайной, которую он не спешил разгадывать.

«— Не так быстро, детка. — Седая щетка волос переливалась на солнце тусклым металлом. Словно большой кот он мягко ступал по траве испачканной кровью. Повсюду вокруг медленно растущей фигуры валялись тела. Женщина небрежным движением выдернула нож из ямочки между ключицей и адамовым яблоком запрокинувшего голову человека. Кровь фонтаном плеснула, обрызгав ее лоснящиеся угольно-черные легинсы.

— Я не уйду, пока ты не подсластишь мой язычок, — изрек совершенно бездарную с точки зрения сценария фразу мужчина. Женщина жевала во рту травинку».

Представление, транслирующееся по местному каналу, где вместо актеров играли иллюзии созданные одним из магов Покрова, отличалось от уличного фастнахтшпиля разве что тем, что оно было перенасыщено обильно текущими реками крови и крайне замысловатым сюжетом.

Див выключил опсис и голографическая проекция съежилась в точку.

Он подобрал криптекс и, подбрасывая, стал прикидывать, сколько потребуется времени на извлечение содержимого.

Потребовалось немного. На клочке папируса были выведены символы, какая-то спираль закручивающаяся как две ленточки, и множество цифр в четыре ряда. Он переписал цифры, и папирус растворился под действием уксуса. Символы он не запомнил, но как показывала практика в основном шифровальщики и каббалисты ордена рисовали те только для того чтобы сбить с толку.