Хорек достал из кармана погнутую белую трубочку Портагаса.

— Почему тебе захотелось поговорить об этом прямо сейчас?

— Знаешь, ведь любовь это не только поход за Граалем. В ней должна быть какая-то тихая радость.

Так он себе ее представлял.

Див закурил вместе с ним. Священник кончил читать и зашагал прочь.

— У тихой радости перед страстью есть все преимущества…

— Почему тебе, черт побери, захотелось поговорить об этом прямо сейчас!

— В погоне за двумя зайцами выигрывают только зайцы…

— Зачем ты говоришь мне это? Только чтобы позлить?

— Нет… нет.

Клерика хоронили без почестей. Не было даже певчих. Снова шел дождь. Накрапывал, оседая на зонтиках, плащах и голом мраморе статуй.

— Джатака. Джатака жизни.

Одна из них с опущенными крыльями пробуждала в нем нечто совершенно определенное, но для этой эмоции не находилось названия.

— Что это там за столпотворение?

— Хоронят родню Норано.

— Кого?

— Кастельбаджака — его племянника. Мы все выходим из ниоткуда и отправляемся в никуда.

Хорек покопался в своих карманах снова, выуживая на свет колышек стали чуть короче и толще иглы в несколько раз.

— Это Аюрведа его сознания, эта микросхема из его башки. На ней записаны все его чувства, переживания, места, события, запахи. Это аюрведическая микросхема его восприятия, но к ней не подходит сенсориум.

— Что это значит?