Я вздохнул. Несколько мгновений я бездумно глядел в окно, чувствуя на себе яростный взгляд горца, потом спросил:

— У тебя нет выбора?

«Что?» — едва приметно изобразили губы Итаяса.

Тучи разошлись, и луна теперь светила так ярко, что магические огни померкли. В лунных лучах Воин Выси казался бледным, точно призрак. Он стоял и смотрел на меня расширенными глазами, прозрачными как вода.

— Ты не изгой без роду и племени и не отшельник, которому безразличны люди, — сказал я спокойно. — Ты сын каманара и командовал войском. Ты хочешь добра своей земле. Тебе нравится слава. Ты любишь свою сестру. У тебя были десятки жен. Ты человек, Итаяс, хоть и разыгрываешь демона. Зачем тебе моя смерть? Никому никакого добра от нее не случится.

— Можешь говорить до утра, тебя это не спасет.

— Ты так и не понял?

Бледные глаза сузились. «Не так давно я беседовал с тигром пустыни, теперь — с горным барсом, — я усмехнулся. — Что за нрав у всех этих славных котов». Таянец все понимал. Он не был глуп. Он, пожалуй, был слишком умен, этот горец, и поэтому-то сейчас разыгрывал передо мной не демона уже, а фанатика, захваченного одной мыслью. Иначе ему пришлось бы вслух и перед врагом признать то, в чем он не признавался даже себе.

«Я жесток», — подумал я не без удовольствия и встал. Я был выше горца, ненамного, но заметно. Итаяс отступил, когда я шагнул ему навстречу.

— Я спросил: где твоя судьба, Демон Таяна?

— Что тебе до моей судьбы?

— Итаяс, предскажи будущее.

Горец выплюнул ругательство. Я сделал еще шаг, и он снова отступил. Мне удавалось давить на него, но причина тому была не столько в силе моей воли, сколько в магии — «корона Бездны» медленно нагревалась, стягивая кожу. Когда-то знак помог мне справиться с Эрдрейари и Кайсеном. Итаяс стоил обоих великих старцев. Внезапно я понял, что не лицемерил, сказав: «Я счастлив был бы иметь такого подданного».

Плененный барс передо мной выгнулся, упираясь пальцами в непробиваемое стекло окна. Глаза его были как два лезвия. «Я не стану тебя ломать, — мысленно сказал я зверю. — Я не хочу сажать тебя на цепь. У нас одна цель. Не верь мне, но хотя бы… слушай».

— Предскажи будущее, — повторил я; это звучало уже как просьба.

— Тебе? Ты будешь мертв!

— Что случится потом?

Лицо таянца стало растерянным. Он снова отступил, хотя на сей раз я не двигался с места.

— Ты не можешь предсказывать мои действия, — сказал я без насмешки и превосходства. — Но можешь — все остальное. Итаяс, предскажи будущее. Что случится после того, как ты убьешь меня?

— Мне это безразлично! — выплюнул горец.