Это был детектив Боуман.

– И заплатили нам за это почти триста баксов, – сказал Джон. – Ребенок что-то рассказал?

– Да.

– Наговорил какой-то странной жуткой белиберды? – спросил Дэвид.

– Нет, это испанский. Иностранный язык, понимаете?

– Что он рассказал? Он сказал, как оказался в пруду?

– Говорит, что выплыл наружу.

– Наружу… из пруда? Откуда?

– Из шахты, по заполненному водой туннелю. Говорит, его и всех остальных посадили в «пещеру». Говорит, они все там, все девять детей. Сказал, там становится трудно дышать, у них кончается воздух. Сказал, что потерял надежду и нырнул в маленькую лужицу на дне шахты, а всплыл уже здесь.

– Звучит совершенно неправдоподобно, – сказал Дэвид.

Детектив пожал плечами.

– Я не геолог. Я знаю, что большинство детей – лживые мешки с дерьмом. Но мы вызвали на место преступления одного парня, который говорит, что в земле может быть что-то вроде трещины, ведущей со дна пруда куда-то внутрь шахты. Под водой ее разглядеть трудно. Но если они и вытащат оттуда детей, то только так. Если попытаться разобрать завал у входа в шахту, все только сильнее обвалится. Несколько месяцев будут возиться.

– Так вы полезете внутрь? – спросила Эми. – Спасать остальных?

Я

Боуман снова посмотрел на «пруд» – на месте которого я видел зияющую в скале пасть шириной в сто футов: напоминавшие языки влажные лоскуты розовой плоти подрагивали и извивались в воздухе, глотка в два фута шириной изгибалась и пульсировала, будто предвкушая трапезу.

– Да, мэм, – сказал Боуман, кивая в сторону приближавшегося к ним синего фургона. – А вот и команда дайверов, кстати.

Сидевшая в скорой мать подняла извивающуюся личинку на руки, прижала к себе, словно ребенка. Та вцепилась жвалами ей в плечо, и рубашку залила кровь. Боуман поспешил им навстречу.

Джон перевел взгляд с личинки на дыру в земле.

– Погодите-ка, – пробормотал он. – Кажется, это не рот.

– Надо с этим заканчивать, – тихо отозвался я, – и немедленно, бля. Надо спустить туда бомбу, засунуть ее внутрь, разнести яйцевой мешок, родовой канал или чем там, блядь, еще природа эту тварь наградила. Пока она не выпулила из себя еще девять гребаных личинок.