— Вовка, ты Средневековую историю хорошо знаешь? Кто это? — всё еще не веря в достоверность происходящего, прошептал Женька на ухо товарищу.

— Не очень. Что-то особого энтузиазма у меня эти господа не вызывают, — ответил Вовка, усиленно протирая кулаками глаза.

Он не привык «неумойкой» выходить на улицу и чувствовал явный дискомфорт. Но тут Вовка осознал, наконец-то, что даже если бы он принял контрастный душ, то пейзаж не изменился бы ничуть. Одиннадцать городских построек, обнесенных высокой крепостной стеной, сторожевые башни с бойницами и полное отсутствие приятных лиц никак не могли вызвать в душе «гостей поневоле» положительных эмоций. Грустное настроение красно-коричневыми тонами рычало и ползало где-то внизу, путаясь под ногами в виде блохастой собаки, которая так и норовила укусить за лодыжку.

— Пшла прочь! — зашипел Вовка, поднимая с земли засохший комок грязи. Псина поджала хвост и бросилась наутёк.

Нечаянно внимание друзей привлёк гомон пёстрой толпы монахов, нищих и бродяг, сгрудившихся у колодца, примыкавшего к глухой стене двухэтажного дома.

— О, Бедные Рыцари Христа, вас сам Господь послал к нам, залетев белым голубем в Храм Соломона! Защитите пилигримов, добрые крестоносцы! — воззвал какой-то пузан с широченным лицом, тройным подбородком и узкими, заплывшими жиром глазками. Он вышел из толпы народа, одетой в свободные коричневые балахоны, подпоясанные джутовой веревкой, и отвесил низкий поклон белым всадникам.

— Где ваши враги, святые паломники? — спросил предводитель, по-видимому, сам Великий магистр Ордена.

— Мы взываем к милосердию месье Робера де Краона, — учтиво поклонился другой паломник, суховатого и аскетичного вида старец, черноволосому мужчине, крепко держащемуся в седле. — Вон они!

Корявый палец трясущейся руки аскета направил взор всадника на другую сторону площади, где был постоялый двор.

— Сарацины! — загалдели хором паломники, указывая перстами на Женьку и Вовку. — Вражины сеют смуту среди добропорядочных христиан, держащих путь ко храму Гроба Господня в Иерусалим!

Аскет подал месье Роберу де Краону измятую бумагу:

— Лазутчики распространяют богомерзкую хулу на папу Римского и на вас, Великий магистр. Я чую, посланники халифа преследуют нас повсюду и даже здесь, в благородном городе, что раскинулся на берегу Мертвого моря. Шпионы халифата достойны Страшного Суда!

— Темплум Соломонис! — главный крестоносец воздел руки к небу и, перекрывая шум внезапно налетевшего грозового ветра, зычным голосом приказал: — Именем короля Франции арестовать!