Штернберг с трудом поднялся, цепляясь пальцами за вековые морщины дубовой коры.
— По-твоему, было бы лучше, если б я действительно верил во всё это дерьмо? Вроде того, что Гитлер — самый достойный человек на земле? Или что во всём виноваты евреи? Или что ради блага нации надо морить голодом и жечь в топках детей и женщин?.. Да, есть такие, которые верят! Но ведь Зеркала таких не принимают, я видел! Ты же, получается, сама себе противоречи…
Штернберг подавился словами, получив страшный удар по раненому плечу, и не упал лишь потому, что дерево высилось рядом несокрушимой опорой, и он привалился спиной к стволу, больше не имея сил уворачиваться, только прикрываясь руками, и удары посыпались на него градом — по ногам, по плечам, по голове. Он повалился на колени, отплёвываясь кровью, чувствуя, что прикушенный язык превратился с одной стороны в рубленый бифштекс, а дёсна возле зубов сочатся солёным.
Суть сила жар намерения Только это для Зеркал имеет значение
Это же мои собственные слова, дошло до Штернберга сквозь боль и одурь.
Был огонь Остался пепел Был свет Остался чад Был жар Осталась копоть Ты который делает то чего делать не желает Ты мараешь Зеркала