триллерыЗапах страха. Коллекция ужасастр 268
Светлый фон
Это так, Я не имел права жить и стал искать смерти. Я страстно желал последовать за своей женой прочь из мира живых и вознамерился присоединиться к ней на сцене в ином царстве. Поджигая театр спустя восемнадцать дней после бесславной смерти моей жены, я собирался принести себя в жертву, бросившись в огонь… И забрав с собой столько невинных, сколько получится.

— Последнее вам особенно хорошо удалось.

— Верно. Театр вспыхнул, как спичка, и через две минуты был уже полностью охвачен пламенем. Партер быстро опустел — денежные мешки ушли сразу. Балконам не так повезло. — Недочеловек в ящике оживленно жестикулировал. Я заметил, что вместо одной руки у него была культя, замотанная грубой тканью.

Верно. Театр вспыхнул, как спичка, и через две минуты был уже полностью охвачен пламенем. Партер быстро опустел — денежные мешки ушли сразу. Балконам не так повезло.

— Я сам был изувечен в том пожаре, — простонал лоскутный недочеловек. — Большую часть конечностей мне ампутировали в ричмондской больнице для бедных, где я благоразумно назвался чужим именем. Я знал, что своей семье в Балтиморе я был не нужен, поэтому послал им фальшивое письмо о своей смерти. Жил я подаянием. — Недочеловек покашлял. — Подавать стали больше после августа 1812 года, когда я начал говорить, что был ранен во время осады Детройта в войне Мэдисона с англичанами. — Он снова закашлял. В мерцании церковных свечей я рассмотрел, что из обезображенного рта Шахматиста течет кровь.

Я сам был изувечен в том пожаре, Большую часть конечностей мне ампутировали в ричмондской больнице для бедных, где я благоразумно назвался чужим именем. Я знал, что своей семье в Балтиморе я был не нужен, поэтому послал им фальшивое письмо о своей смерти. Жил я подаянием. Подавать стали больше после августа 1812 года, когда я начал говорить, что был ранен во время осады Детройта в войне Мэдисона с англичанами.

— Как в это оказался вовлечен герр Мельцель? — спросил я.

— Мельцель спас меня, — ответил калека, назвавшийся моим отцом. — Ему был нужен хороший шахматист, который поместился бы в маленький ящик. — Недочеловек горько рассмеялся и помахал своей культей. — На этот раз мои обрубки дали мне преимущество перед полноценными людьми. Если бы твоя мать…

Мельцель спас меня, Ему был нужен хороший шахматист, который поместился бы в маленький ящик. На этот раз мои обрубки дали мне преимущество перед полноценными людьми. Если бы твоя мать…

Автомат замолчал.

— Что моя мать? — спросил я.

Внутри ящика раздалось тихое шуршание.

— Вы говорили о моей матери, — настойчиво повторил я.