— Спектакль! — вскричал Захел. — Спектакль, разыгранный, чтобы обмануть тебя, хозяин! Они могли убить его. Почему же не убили? Его раны — лишь булавочные уколы. Они выгнали его, да, но куда? К нам! Шарейн знала, что он может пересечь барьер. Стала бы она дарить нам эту силу, если бы у нее не было умысла? И что же это за умысел, хозяин? Только один. Подослать его, чтобы он убил тебя. Так же, как ты сейчас планируешь отправить его убить Шарейн! Он сильный мужчина, но дал девочкам побить себя! У него был меч, острый священный клинок, но он позволил женщине забрать его! Хо! Хо! — рассмеялся Захел. — Веришь ли ты в это, хозяин? Я — не верю.

— Во имя Нергала! — в гневе прошептал Кланет. — Во имя Нергала…

Он схватил Кентона за плечи и вытолкнул его через дверь каюты на палубу, сам выйдя следом.

— Шарейн! — взвыл он. — Шарейн!

Кентон поднял голову, преодолевая головокружение, и увидел ее стоящей у двери каюты, обнимающей двух своих девушек за талию.

— Нергал и Иштар сейчас заняты, — насмешливо сказал черный жрец. — Жизнь на корабле стала скучна. У моих ног лежит раб. Раб-лжец. Ты знаешь его, Шарейн?

Склонившись, он поднял Кентона, как мужчина поднимает ребенка. Выражение ее лица — холодное, презрительное — не изменилось.

— Он ничто для меня… червь, — ответила она.

— Ничто для тебя, да? — проревел Кланет. — Но он пришел ко мне по твоей воле. Что ж… его язык лжив, Шарейн. По старому закону для рабов его нужно покарать за это. Я выставлю четырех своих человек против него. Если он одолеет их, я оставлю его в живых — для нашего увеселения. Но если они одолеют его, тогда его лживый язык будет вырван. И я отдам его тебе как знак моей любви, о священный сосуд Иштар! Хо! Хо! — рассмеялся черный жрец, глядя на то, как бледнеет Шарейн. — Проверка твоих чар, Шарейн. Заставь этот язык говорить! Заставь! — Его голос мурлыкал от удовольствия. — Заставь его нашептывать тебе слова любви. Говорить тебе, как ты прекрасна, Шарейн. Как чудесна, ах, милая Шарейн! Пусть он бранит тебя тоже — за то, что ты отослала его ко мне и я вырвал у него язык! Хо! Хо! — хохотал Кланет, выплевывая слова. — Храмовая шлюха! — Он бросил легкий хлыст в руки Кентона. — Теперь сражайся, раб! — проревел он. — Сражайся за свой лживый язык!

Четверо жрецов вышли вперед, вынимая из-под одеяний кнуты с металлическими наконечниками. Они напали прежде, чем Кентон смог собраться с силами. Они кружили вокруг, как четверка голодных волков, атакуя его своими хлыстами. Удары падали на его голову, на обнаженные плечи. Он неуклюже пытался парировать. Металлические наконечники оставляли глубокие порезы. С плеч, груди, спины капала кровь.