В мутном небе размытым пятном плавало солнце, ветер уснул и не шевелился, а нагретый воздух давил сверху, как тяжелая невидимая плита. Моран сначала оборачивалась, высматривая позади зеленую полосу Эрендола, но страна эльфов окончательно скрылась из вида. Куда не кинь взгляд, вокруг нее простиралась пустыня с редкими островками чахлой растительности.

— Плохая погода, — сказал Фарсид по-эймарски.

«Я считала, в Харматане жарче. Если пасмурное небо — это плохо, то что же „хорошо“ в понимании харматанцев?» — думала Амаранта, — «и как отсюда сбежать?» Логика подсказывала, что в сложившейся ситуации — никак. К обеду у Моран разболелась голова, а на тело навалилась усталость. Но дело было не только в непривычной посадке в седле без упора для ног, а в самой пустыне. Она высасывала силы, угнетала невидимой угрозой, мучила жаждой. Амаранта еле дождалась остановки и соскользнула на землю, но, вернувшись из ближайших кустов, обнаружила, что стоянки не предвидится: спешно распаковав припасы, женщины оделяли конных едой и тут же завязывали мешки. Она также получила кусок копченного мяса, завернутый в пресную лепешку. Есть предстояло на ходу.

«Лошадей полно, но скота нет. Откуда у них мясо? Откуда шкуры других животных?» Моран откусывала пропахший дымом кусок, запивая водой из мягкой фляжки, которую ей передавал Фарсид. «Я попала в мир, о котором ничего не знаю. Да и в прошлом меня Харматан не интересовал: он слишком далек от Архоны, лежит за лесным щитом Эрендола, как мираж. Но южная страна — реальна, вот она, вокруг!»

Темнело, но не смеркалось. Это беспокоило Фарсида и остальных конников: после кратких переговоров между собой, мужчины дали сигнал двигаться быстрее. Более слабые из обоза забрались в волокуши, а остальные пустились бегом следом. Сын Фарсида захватил из повозки короткие колья и, громко гикнув, унесся вскачь. Старший кочевник последовал его примеру, пришлось и Амаранте. Вот тут она осознала, что ее навыки всадника и врожденная сноровка харматанцев — несравнимые понятия! В сбруе харматанских коней почти не было металлических деталей — кочевники не причиняли боли животным, больше полагаясь на свои инстинкты, чем на насилие. Еле успевая следить за цепью, Моран боролась с лошадью, оказавшейся неожиданно слишком чувствительной к ее командам: каурая кобыла, попавшая в чужие, непривычно жесткие руки, скакала неровно, не понимая, чего от нее хочет всадница. Фарсид огибал высокие песчаные наносы и не ломился сквозь кустарник, сворачивая то вправо, то влево и поднимая облака мелкой пыли, а Амаранта, не зная пути, не всегда успевала вовремя среагировать. Несколько раз цепь больно рванула ее за ногу, и Моран срочно сближалась с харматанцем, покрываясь холодным потом от возможной перспективы жестокого падения на полном скаку.