Когда она не ответила, Люк засунул большой палец в пулевое отверстие в её красных брюках. Миссис Сигсби взвизгнула.

— Не надо, ох, не надо, мне БОЛЬНО!

— Электродубинки — вот, что больно! — выкрикнул Люк. На полу задребезжали осколки стекла, образуя маленькие ручейки. Энни уставилась на них с широко открытыми от восторга глазами. — Уколы — больно! Быть полуутопленником — больно! А когда твоё сознание вскрывают? — Он снова надавил большим пальцем на рану. Хлопнула дверь, ведущая в ИВС, заставив их всех вздрогнуть. — Когда твоё сознание разрушают? Это больнее всего!

— Пусть перестанет! — закричала миссис Сигсби. — Пусть перестанет делать мне больно!

Венди нагнулась, чтобы оттянуть Люка. Тим помотал головой и взял её за руку.

— Нет.

— Это заговор, — прошептала Энни Барабанщику. Её глаза были выпучены. — Эта женщина участвует в заговоре. Все они! Я знала это с самого начала, я говорила об этом, но никто не верил!

Звон в ушах Тима начал стихать. Но он не слышал сирен, что не удивило его. Он предположил, что полиция штата даже не знает о перестрелке в Дюпре, — по крайней мере, пока что. И любой, кто позвонит в 911, попадёт не в Патрульную службу Южной Каролины, а к шерифу округа Фэйрли — одним словом, в руины. Он посмотрел на часы и не поверил тому, что мир полетел к чёртовой матери всего лишь пять минут назад. Максимум шесть.

— Миссис Сигсби, да? — спросил он, стоя на коленях рядом с Люком.

Она не ответила.

— У вас большие проблемы, миссис Сигсби. Советую сказать Люку то, что он хочет знать.

— Мне нужна медицинская помощь.

Тим помотал головой.

— Сейчас вам нужно просто ответить. А уж потом займёмся медицинской помощью.

— Люк говорил правду, — сказала Венди, не обращаясь ни к кому конкретно. — Обо всём.