Он тряхнул головой:

— Ага. — И ухмыльнулся. Обломанный зуб отразился в зеркале. — Ага. Это был просто… плохой сон.

Она отнесла зеркало на место. Обернулась, закрыла глаза и вздохнула.

— Что такое?

Она снова открыла глаза:

— Все. Я больше не слышу, что у тебя в голове. А весь день слышала.

— Что? О чем ты?

— Может, ты читал про меня в журнале. В «Нью-таймс» года два назад про меня была большая статья. Я тоже лежу здесь в больнице. Только в другом крыле, в психиатрическом отделении. Не читал?

— Я тогда не очень-то читал журналы. Да и сейчас… Что там писали?

— Что я слышу и вижу чужие мысли. Таких, как я, у них еще двое. Они нас изучают. У меня получается лучше всех. Но это бывает не всегда; приходит, когда не ждешь. Другой парень, его зовут Эдди, слабоумный. Я его видела, когда нам давали тесты. Он старше тебя и намного глупей. А еще у них есть миссис Лоуэри. Она не слышит. Она просто видит. А иногда может заставить другого слышать, что она думает. Она работает тут у них в больнице училкой. Ей можно ходить везде, где захочется. А меня держат взаперти…

Бадди сощурил глаз:

— И ты можешь прочитать, что у меня в голове?

— Сейчас нет. Но могла. Как это было… — Губы ее задрожали, карие глаза вспыхнули. — Когда тот человек хотел… этой штукой… — И наполнились слезами. Она ухватилась за дрожащий подбородок. — Когда он… ломал тебе…

Бадди увидел, что она плачет, и удивился.

— Ну-ну, солнышко, — сказал он и потянулся к ее плечу…

Она ткнулась лицом ему в грудь, вцепилась пальцами в пижаму.

— Это было так больно, так больно!

Ее трясло от боли за его мучения.

— Мне надо, надо было сделать так, чтобы ты не мучился! Тебе это снилось, поэтому я удрала из палаты, прокралась сюда и разбудила тебя. А другие… девочка в горящем доме, шахтер в затопленной шахте… у них это был никакой не сон! Я ничем не могла им помочь! Не могла прекратить их боль, Бадди! Я хотела помочь. Но она была в Австралии, а он в Коста-Рике. — Она зарыдала у него на груди. — А еще один на Марсе! Ну как я могу попасть на Марс? Как?

— Ну успокойся, успокойся, — шептал он, ничего не понимая, и гладил ее жесткие волосы. Но постепенно до него стало доходить. — Ты пришла… чтобы меня разбудить?