— У меня нет совести, — парирует Судьба, на что я зло усмехаюсь.

— Тем для вас лучше.

— Ариадна должна была умереть еще тогда, в школе. Но вмешался ее отец. И история изменилась. Все пошло совсем не так, как я ожидала.

— Значит, вы удивлены не меньше нас.

— Я поражена, что ты продержался так долго. — Неожиданно сообщает она, а я гляжу на нее, ничего не понимая. — Иногда люди выходят из-под контроля, сами строят путь. Ты слишком долго боролся с тем, что было очевидным. Все знали, что Ариадна Блэк перешла на темную сторону, а ты верил, что она добрая. Ты больше не веришь.

— Вы весьма проницательны для Судьбы.

— Мне очень жаль. Это самое грустное.

— Что именно?

— Когда человек ломается.

Отворачиваюсь. Идиотка. Кто ломается? Почему ломается? Ни она ли выбирает себе жертву, ни она ли взваливает на нее проблемы? Лицемерка… Я вдруг хочу вновь кинуться вперед и ударить ее со всей силы, хочу уничтожить ее, хочу сделать ей так же больно.

— Мне больно, Мэттью, — горячо отвечает она на мои мысли, а я стискиваю зубы.

— Мне здесь больше нечего делать.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг Мойра хватается прыткими пальцами за мое плечо. Хочу скинуть ее руку, но она сильная, очень сильная. Смотрю на ее лицо, покрытое веснушками, и медленно, едва слышно чеканю:

— Отпустите.

— Иногда, чтобы найти себя, нужно потеряться.

— Что?

— Ты потерян. Но ты найдешь выход.

— Аминь. — Рявкаю я и, наконец, сбрасываю ее ладонь. Она отшатывается назад.

— Послушайте, я никогда не хотела, чтобы люди страдали. Но это необходимо. Таков этот мир. Люди не начинают жить, пока не окажутся на краю смерти. Мне приходится. Вы понимаете? Я обязана. И мне, правда, жаль, ребята. Потому я пришла.

— Что вы имеете в виду? — Интересуется Норин, обхватив себя руками за талию.