— Нет, нет! — Вновь повторяю я громким голосом и наступаю на брата. — Мне никогда не было страшно, мне и сейчас не страшно. Мне больно!

Брат застывает, а я уязвлено зажмуриваюсь и хватаюсь ладонями за лицо.

— Все горит, — признаюсь я, — повсюду. Мне невыносимо даже дышать, даже думать.

— Я хочу помочь тебе.

— Это адски жжет, Хэрри. Невыносимо. Я убил ребенка.

— Мэтт, это случайность.

— Я убил Эби. — Поднимаю взгляд на брата и сглатываю горечь, застрявшую в горле.

Убил. Убийца. Воспоминания накатывают на меня, словно цунами, и я с ненасытной злостью надавливаю пальцами на виски, надеясь самоуничтожиться. Почему не выходит? Почему я все еще жив, если я этого не заслуживаю? Я должен был подохнуть прямо там, с Эби рядом, на поляне. Свалиться без сил и накормить червей. Но никто нас не наказывает за плохие поступки. Бог не пронзил меня молнией, никто от меня не отвернулся. Все меня все еще любят, не отпускают, успокаивают. Идиоты. Что они делают. Куда смотрят.

— Я знаю. Тебе нужно время. — Голос Хэрри вырывает меня из мыслей. Помнится, и я когда-то говорил ему нечто подобное. — И я буду рядом.

— Это не сеанс психотерапии, Хэйдан.

— Мне твои слова помогли.

— Не сравнивай.

— Я буду сравнивать, понятно? Буду, потому что, как бы ситуации не отличались, они похожи последствиями. Мне было плохо. Теперь тебе плохо.

— Господи, мне не плохо. И я вообще не хочу ничего обсуждать. Это идиотизм. Тебе, как всегда, весело. Ты, как всегда, ничего не понимаешь. Ты думаешь, это очередная игра, в которой мы спасаем друг друга и бла-бла-бла. Человек умер! Я убил человека! Неужели до тебя не доходит, что все катастрофически вышло из-под контроля?

— До меня все прекрасно доходит, Мэтт.

— Тогда почему ты еще здесь? В этом доме? Почему ты еще говоришь со мной?

— Потому что ты — мой брат.

— И что?

— Ты обо мне всегда заботился. Теперь я о тебе позабочусь.

— Обо мне не надо заботиться, — нервно мотыляю головой, — я сам справлюсь.