— Это другое.

— Да. Да, другое.

Хайнлайн грезил о путешествиях к далёким мирам. Незадолго до своей гибели Джон Кеннеди пообещал, что ещё до конца десятилетия человек ступит на поверхность Луны. Барти хотелось самой малости — прочитать несколько сказок, раствориться в страницах книг, потому что в самом скором будущем ему придётся только слушать, то есть он не сможет отправиться в эти удивительные приключения в одиночку.

Его дыхание грело шею.

— И я хочу вернуться, чтобы увидеть лица.

— Лица?

— Дяди Эдома. Дяди Джейкоба. Тёти Марии. Чтобы я мог помнить их лица после того… ты знаешь.

Холодные звезды смотрели на неё из глубин бездонного неба.

Луна замерцала, звезды расплылись, но лишь на мгновение, ибо любовь к сыну стала тем яростным огнём, в котором выковывалась сталь её позвоночника и высыхали слезы.

* * *

Франклин Чен не одобрил принятого решения, но согласился с ним, и Агнес повезла Барти домой, чтобы в понедельник вернуться в больницу Хога. Операцию наметили на вторник.

По пятницам библиотека в Брайт-Бич работала до девяти вечера. Приехав за час до закрытия, они вернули уже прочитанные романы Хайнлайна и взяли те три, которые хотел прочитать Барти. А потом прихватили и четвёртый, «Марсианку Подкейн».

— Может, нам ничего не говорить дяде Эдому и дяде Джейкобу до воскресного вечера? — предложил Барти, когда они сели в машину. — Для них это будет очень тяжело. Ты знаешь.

Агнес кивнула:

— Знаю.

— Если сказать им сразу, счастливого уик-энда нам не видать.

Счастливый уик-энд. Его отношение к происходящему поражало, его стойкость придавала ей мужества.

Дома Агнес, есть ей совершенно не хотелось, наскоро соорудила Барти ужин: сандвич с сыром, картофельный салат, кукурузные чипсы, стакан коки — и на подносе отнесла в комнату сына. Тот уже улёгся в постель и читал «Тоннель в небе».