— Пожалуйста!… Анна, пожалуйста… — прошептал еле слышно Олег. — Я люблю тебя, Анна, пожалуйста, не убивай… Подожди, он ничего не будет делать… — На глазах мертвого мальчика скопились слезы. — Он не будет, я его упрошу, он не будет…

Зажав трубку в кулаке, Градов, будто на что-то решившись, быстро набрал телефонный номер.

— Редакция? — спросил он в телефонную трубку. — Простите, девушка, я хотел бы связаться с журналистом, работающим по теме аномальных явлений… Сейчас.

— Алан! — сказала я громко.

Он повернулся.

— Арина? — И в трубку скороговоркой: — Простите, я перезвоню через несколько минут.

— Ты не должен этого делать! — сказала я голосом Арины Шалвовны, в точности копируя ее идиотскую манеру. — Ты не должен никуда звонить. Ты не должен никому показывать луковицы цветов…

— Почему же? — искренне удивился он.

— Потому что это пойдет всем во вред! — сказала я жестко и протянула руку, чтобы взять луковицы. Но не успела — Алан Маркович накрыл их ладонью. Его ладонь оказалась плотной и теплой, непробиваемой для моих пальцев. — Отдай! — повторила я, чувствуя, как теряю уверенность. — Отдай!..

— Когда ты приехала? — спросил он, убирая завернутые в бумагу луковицы во внутренний карман своего пиджака и застегивая пуговицу.

— Только что… Я приехала только что…

«Придется все-таки его убить, — подумала я, и моя мысль была холодной, как игла на морозе. — Иначе… Иначе… Иначе никак!»

— Странно! — сказал Алан Маркович. В голосе его проскользнул легкий страх, но не больше. Он поднялся. — Извини, я должен сделать несколько звонков. Это срочно… И вообще, — он выглянул в коридор, — как ты вошла? Ты не похожа на мертвую.

— А она не мертвая! — сказал за моей спиной детский голос. Сосредоточившись на отце, я совсем позабыла о присутствии сына. — И никакая она не Арина Шалвовна. Папа, это Анна, учительница из нашего города. — Он обошел стол и оказался рядом с отцом, этот свеженький малолетний покойник. — Она — креп, папа. И она хочет тебя убить.

— Убить? — удивился Алан Маркович.

— Может быть, и нет… Может быть, вас и не стоит убивать. Все равно вы не можете ничего сделать! — сказала я, снова чувствуя детские пальцы на своей руке. — Все равно никто вам не поверит!

— Ошибаетесь! — возразил Градов. — Теперь мне поверят… Слишком весомы мои доказательства! Если мертвые хотят говорить, нужно дать им слово!

Лучше бы ему было замолчать. Он подписывал свой приговор и, наверное, знал об этом, но остановиться не мог:

— Одну луковицу я буду давать всем из своих рук, — сказал он. — Другую отправлю на анализ в лабораторию. А третью, конечно, нужно вырастить. Сейчас я позвоню в газету… Нужно только правильно построить мои предложения. Пусть это будет сначала воспринято как некий феномен психики… Вид нервного расстройства, вид наркотика, а уже потом можно поднимать цифры по городу мертвых. Против цифр тут уже никак… — Он не кричал, он говорил все это ровным, только немного возбужденным голосом. — На раскачку — неделя… Неделя! Не больше! И мир узнает о городе мертвых.