Шагнув внутрь, он пошарил рукой справа от себя и нащупал выключатель. В хрустальной люстре под потолком загорелись две лампочки. Дэнни прошел немного дальше и огляделся. Пол покрывал пушистый мягкий ковер неброского розового оттенка. Успокаивающий цвет. Двуспальная кровать под белым покрывалом. Письменный стол

(Отгадай загадку: что общего у ворона и письменного стола?)

у большого, закрытого сейчас ставнями окна. В разгар сезона Неутомимый Писатель Открыток

(Не приехав, вы дали маху: не натерпелись такого же страху)

наслаждался бы отсюда дивным видом на горы, чтобы отобразить его на бумаге для оставшихся дома родных и близких.

Дэнни прошел еще дальше. Здесь не было ничего, совсем ничего. Только пустая комната, очень холодная, потому что сегодня у папы на очереди был прогрев восточного крыла. Бюро. Стенной шкаф с открытой дверцей, в котором виднелось несколько типично гостиничных вешалок – таких, которые невозможно украсть. Протестантская Библия на прикроватной тумбочке. А слева располагалась дверь в ванную и большое зеркало на ней, в котором сейчас отражался только сам Дэнни с побледневшим лицом. Дверь была чуть приоткрыта и…

Он ясно увидел, как двойник в зеркале медленно кивнул.

Да, именно там оно и находилось, что бы это ни было. За этой дверью. В ванной. Двойник сделал шаг вперед, словно собирался выйти из зеркала. Он вытянул руку, и Дэнни приложил к ней свою ладонь. А потом двойник выпал вбок из поля зрения, когда дверь открылась. Дэнни заглянул внутрь.

Удлиненная старомодная комната. Пол выложен мелкой шестиугольной плиткой белого цвета. В дальнем конце – унитаз с поднятой крышкой. Справа – раковина, и над ней еще одно зеркало, из тех, за которыми обычно прячутся шкафчики для лекарств. Слева – огромная белая ванна на ножках в форме когтистых птичьих лап, шторка задернута. Дэнни вошел внутрь и двинулся в сторону ванны в полубессознательном состоянии, словно покинул собственное тело, как будто все это происходило в одном из навеянных Тони видений, ожидая, что, отдернув шторку, он увидит нечто приятное: что-то, что забыл он сам или потеряла мама, что-то такое, чему они оба будут рады…

И он отдернул шторку.

Женщина в ванне была мертва уже давно. Ее тело распухло и посинело, вздувшийся от газов живот поднимался над поверхностью холодной, схваченной по краям льдом воды островком из бывшей человеческой плоти. Ее глаза были устремлены на Дэнни – огромные и отвердевшие, как из мрамора. Она ухмылялась, и ее пурпурные губы растянулись в гримасе. Груди отвисли. Лобковые волосы плавали в воде. Ее руки примерзли к ребристым фарфоровым краям ванны, как крабьи клешни.