– Костюм протек, – сказала она, стуча зубами.

– Наверх, – Надя потянула ее за руку.

Они ушли дальше по оврагу, оказавшись примерно в том месте, где парк Сирены Гунди заканчивался забором, за которым шли охраняемые жилые комплексы. Надя повела их к зданиям. Костюмы ниндзя уже были практически чистыми. После нескольких минут быстрых движений Ласка почувствовала себя значительно теплее. Ткань отводила воду, но Ласка все равно дрожала.

– Сюда. – Сначала Ласка совершенно не поняла, что Надя имела в виду, а потом увидела небольшую парковку, созданную, видимо, для владельцев собак, которые не желали идти пешком в парк по подъездной дороге вдоль заборов. Здесь никто не был припаркован, никто не желал гулять по размытым тропинкам посреди зимы. Затем из-за поворота практически бесшумно вырулило такси и подъехало к стоянке. Открылись двери.

– Залезай.

Внутри такси было тепло и пахло тыквенными пряностями. В подстаканниках стояли два пол-литровых стакана «с собой» из «Старбакса»[95] и пара фабрично упакованных пакетов, которые пришлось сдвинуть, чтобы сесть. Пакеты были тяжелыми.

– Пей, должно быть горячим.

Надя хлопнула дверью, машина двинулась и пошла юзом, так как колеса бешено вращались в ледяной каше, пытаясь поймать оптимальный крутящий момент. Она вспомнила те дни, когда еще была хорошей девочкой и истинной Редуотер и машины из эксклюзивных служб приезжали по ее требованию, забирая ее с дачи или из вызывающе огромного особняка ее кузена в Бридл-Пас или Кинг-Сити. Она все еще не могла прийти в себя после плена и воды, гипотермических пятен на своей коже и гипервентиляции.

Но ни в одной из этих поездок ее не сопровождал кто-либо вроде Нади, микровыражения которой вдруг сменились макровыражением: удовлетворенным, животным восторгом, от которого раздувались ноздри. Это была стихия Нади: распрямление пружины, напряженной все эти дни ее работы охранником. Это вернуло Ласку в ту, уже полузабытую, нанесшую столько ран ночь, когда после крушения «Лучшей нации» ее похитили. Она вспомнила выражение лица Нади, как оно тогда сияло. Ласка успела забыть это выражение, а теперь увидела его снова. Блеск в ее глазах был только тенью той полностью пробужденной Нади, которая выкрала ее из лесов.

Ласка ощутила гораздо худший холод, чем от луж заледенелой воды под ее костюмом.

– Надо переодеться.

Надя с причмокиванием отпила из своего огромного стакана с латте, что напомнило Ласке о необходимости сделать точно так же. Она ненавидела этот вкус, который воспринимался ее матерью как нечто быдляцкое, был признаком буржуазных стремлений и объектом шуток богатых людей о бедняках. «Профессиональные заемщики на обучение» – так звали в школе для девочек «Хавердаль» выходцев из более бедных эшелонов, родители которых залезали в огромные долги, чтобы подсадить своих детей на более высокую ступень. Напиток согревал тело, несмотря на ее врожденный снобизм. Горячий и сладкий с оттенком кофия, который расслаблял ее мышцы и снимал усталость.