– Сейчас отправлю. Я подниму шумиху по поводу Лимпопо. Многие любят эту женщину.

– Думаю, что только этого они и ждут. Думаю, что ее забрали, чтобы деморализовать нас.

ПРИЕМ.

– Ты еще больший параноик, чем я.

– Я и знаю больше, чем ты.

– Давай я найду снегоход и спасательную команду. Здесь нет бухла, но я передам горячий шоколад с зефиром.

– Ты хороший человек.

– И отличный постчеловек, – он отключился.

Вернулась абсолютная точность внешнего звукового ландшафта. Ветер, ветви, звенящий шум замороженных кристаллов воды, сталкивающихся друг с другом. Два тела как будто глазели на нее в обманчивом свете забрала ее шлема. Она присела прямо в снег, глубоко погрузившись. Она была уставшей, разбитой вдребезги.

Ей недоставало Ласки. Внутри все болело. Голос, который она ненавидела и который становился громче, когда она была огорчена, напомнил ей, что когда-то она преподавала в университете, у нее был дом, имя и адрес. Когда-то она могла покупать вещи, если в них нуждалась, и даже, если ей приходилось залезать при этом в долги, она могла делать вид, что у нее есть будущее. Теперь у нее ничего этого нет, и самое главное – нет будущего. Она жила так, словно это были первые дни лучшей нации, однако где же она, эта нация? Вместо этого она бродила по ничейной земле, преследуемая дронами, наносящими авиаудары, и людьми, перерезавшими глотки.

Как же она скучала по Ласке.

[XX]

Когда Ласка была маленькой девочкой, которую звали Натали, они с Корделией играли в овраге под пристальным присмотром домашних дронов, а если уровень насилия в городе превышал средние показатели, что сопровождалось скачком похищений, за их играми наблюдал частный телохранитель, который надевал им ножные браслеты, и ни Натали, ни Корделии не удавалось их ослабить, какие бы инструменты они ни использовали. Корделия никогда не понимала, почему Натали так бесится от этих незначительных унижений, и настаивала, что они нужны исключительно для безопасности. Для Натали это была символичная битва. Если бы она и смогла снять браслет, то просто положила бы его в карман. Если выбросить его в реку, сразу же прибежит охранник. Однако браслет был сконструирован таким образом, что похититель не смог бы его распилить. Попытка снять его с помощью грубой силы была обречена на провал – разве что оторвать с ним и ногу.

Она снова оказалась в овраге, теперь уже зимой, одетая в прилегающий жакет, пару больших ботинок с рифлеными подошвами и термоколготки, которые были настолько эффективны, что она вспотела, когда они с Надей добежали до конца короткого туннеля. Перед тем как шагнуть в туннель, она остановилась, словно на границе между своим пленом и свободой, и тихо позвала: