– Я не хочу… – его переполняли какие-то чувства, или же он просто был хорошим актером. Или и то, и другое, напомнила она себе. Зотты, которых она знала, очень хорошо все каталогизировали в стиле настоящих социопатов, понимая чувства других людей достаточно хорошо, чтобы манипулировать ими, не испытывая никакого сочувствия. – Там дети, – сказал он, – ее дети.

– Мои тоже, – сказала Гретил, – да.

– То, что сейчас произойдет, не должно касаться моей дочери или моих внуков. Ваших детей.

– Где вы сейчас, мистер Редуотер? У нас, в тюрьме?

– Если честно, то да.

Она так и поняла по фоновому шуму, который был эхом тех звуков, что она слышала через внешние камеры тюрем.

– Вы знали, что они придут.

– Я знал. Именно поэтому и приехал. Чтобы Натали была в безопасности, – потом он помолчал немного, – я могу вытащить вас оттуда.

– Почему вы не говорите с… – она почти сказала с Лаской, потом с Натали, но остановилась на – …с вашей дочерью?

– Она не отвечает. Было непросто найти этот ваш адрес, но мне нужно было передать ей сообщение. Я знаю, что вы не пожертвуете детьми ради идеологии.

К черту.

– Думаете, Ласка на это не способна?

– Думаю, что моя дочь обоснованно зла на меня. Это означает, что я не могу объяснить ей… некоторые факты. Мы даже не смогли бы поговорить так, как говорим с вами сейчас.

– Мистер Редуотер, они готовятся к атаке. Мы не сможем продолжить эту беседу, если меня будут атаковать.

– Я не могу их отозвать.

Она ничего не сказала. Ласка проявляла достаточно внимания к новостям дефолтного мира, чтобы знать: ветвь Джейкоба Редуотера стала контролировать династическое богатство всей семьи, что сделало его крупной финансовой и политической фигурой. Гретил была уверена, что он владел контрольным пакетом акций в «ТрансКанаде», не говоря о полицейских, работающих по подряду.

– Я не приводил их сюда. Верьте мне.

– Думаю, что нам больше не о чем говорить, – она отключилась. Лимпопо внимательно смотрела на нее.