С тех пор положение дел несколько улучшилось, но не сильно. В городе имелись черные и белые районы, ку-клукс-клан по-прежнему процветал, расовые противоречия то усиливались, то ослабевали. Стены, разрушенные в шестидесятые, были отстроены заново. Бертон распрощался с надеждами на то, что черные и белые когда-либо смогут жить вместе в любви и согласии. И если это было невозможно для людей разных рас, то что уж говорить о людях и чудовищах?

В конце концов, может быть, он и мог бы спасти Еноха Брайанта, но при этом принеся в жертву самого себя и развязав новую волну насилия. Куклуксклановцы уже дважды обстреливали Дом, и если слишком их раздразнить, то понадобится немного времени, прежде чем они спалят его до основания.

Тем не менее закон есть закон, и для Бертона это правило преобладало над всем остальным. Хороший город сам управляет собой, но это не значило, что шериф был готов смириться с судом толпы. Он мог бы что-нибудь предпринять. Скажем, все же нажать на Арчи Гейнса – может быть, парень даст слабину. Допросить Эми Грин, дождавшись момента, когда ее мамаши не будет поблизости. Показать ребятишкам, в чем правда.

Если они откажутся от своих показаний, это будет их решение, и на них же обрушатся последствия. Если нет – что ж, значит, ничего не поделаешь.

– Может быть, я и мог бы попытаться, – сказал он.

– Спасибо, шериф!

Бертон встал.

– Погоди меня благодарить, малыш. Шансов очень мало.

– Но вы хотите попытаться. Вы верите мне. И я благодарен вам за это.

– Спокойной ночи, – попрощался Бертон.

Хороший город блюдет сам себя. Если нет – это становится его работой.

Когда шериф удалился, Пес схватился за прутья решетки и принялся глазеть на дверь, в которую он вышел, словно тот мог в любую минуту вернуться обратно и выпустить его отсюда.

Шериф Бертон оказался хорошим человеком! Кто бы мог подумать? Этот факт вновь зажег в груди Пса огонек надежды касательно множества вещей. Такие же чувства он испытывал, видя приветливое, дружеское отношение к себе Салли. Значит, не все куры заклевывают слабых! Он понимал: глупо надеяться, что ему вернут свободу, но ничего не мог с собой поделать. Шериф сказал, что хотел бы выпустить его из клетки! Он снова сможет бегать! Он найдет себе отличное укромное местечко, где сможет бегать на четвереньках, и никто его не побеспокоит. Он вернется на ферму. Папа Элбод скажет ему спасибо за то, что он пытался спасти Салли жизнь. Его друзья будут знать, что он никого не убивал. Весь город будет знать!

И еще – его не отправят на стул. Кошмарный стул, изобретенный нормалами, чтобы уничтожать тех, кто повинен в самых тяжких преступлениях. Мерзкий помощник шерифа рассказал ему о стуле все, что только мог. О ремнях, металлическом шлеме и губке и о том, как его обвинители будут смотреть сквозь окошко, как он умирает. Ты сидишь на стуле, сказал помощник, словно помешанный король на троне, а потом рраз! – тысяча вольт как молния проходят через твое тело. Твои глаза вытекают из глазниц. Ты мочишься и гадишь под себя. Считается, что смерть должна быть мгновенной, но, сказал помощник, так выходит не всегда. Иногда ты ощущаешь все до самого конца и вопишь, а из твоего рта валит дым. Или твоя голова вдруг вспыхивает, охваченная пламенем. Иногда, сказал помощник, после того как все кончено, приходится отскребать от стула твои останки.