Тело учителя осело на землю. Мозг собрался с духом, готовясь к волне сокрушительного раскаяния. Ужасное деяние – отобрать чужую жизнь, как бы это ни было необходимо. Еще больше он боялся, что может почувствовать удовлетворение от содеянного.

Вместо этого он не почувствовал ничего. Отобрать жизнь у мистера Гейнса оказалось все равно что прихлопнуть слепня. Слепня, сосавшего его кровь.

– Пло-хо, – сказал Уолли за его спиной. – Пло-хо сде-лал.

– Ну так иди, стукни на меня, – отозвался Мозг. – Иди, расскажи шерифу.

– Шир-риф?

– Скажи ему: он будет следующим.

– Шир-риф! – просиял Уолли и убрел прочь на своих корнях.

Дети гомонили во дворе, круша грузовики и выискивая недобитых учителей. Столовая пылала, над ней вздымались клубы черного дыма.

– Большой дом! – крикнул Мозг. – Надо захватить Большой дом!

Дети ринулись на приступ. Они разнесли двери и потоком хлынули внутрь, полные решимости убить все, что движется. Жизнь, полная унижений и жестокости, мгновенно вскипела в них, обратившись в слепую ярость. Ружья взревели один раз и затихли. Миссис Уильямс, ругаясь как сапожник, замахнулась бейсбольной битой, но была разорвана в клочки. Мистер Рукер сунул револьвер в собственный рот и нажал на спуск. Мозг прошел мимо всех этих сцен прямиком в кабинет директора Уилларда. Тот ждал, сидя за своим столом.

Старик, как всегда, был одет в костюм-тройку, над его животом болталась золотая цепочка карманных часов. Когда дети ворвались в кабинет, он встал и сунул руки в карманы, словно сам запланировал эту встречу.

– Кто у вас главный? Ты?

– У нас нет главных, – ответил Мозг.

– Ерунда. Кто-то всегда командует.

– Вы правы. В настоящий момент командуем мы.

– Я всегда знал, что этот день наступит, – сказал директор.

– Мы тоже.

– Теперь нас ничто не остановит. Мы перебьем вас всех.

Мозг пожал плечами.

– В таком случае нам нечего терять.