Я превратилась в заключенную. И тюрьмой мне стал собственный дом.

Бог знает, сколько времени я простояла у запертого окна, прижимая пальцы к губам и тупо разглядывая геометрический рисунок стеганого одеяла и мою синюю пижаму, аккуратно свернутую и выложенную на подушку. Несколько минут? Или часов? И все это время, похоже, Малколм торчал в дверях, непринужденно прислонившись к дверной раме, и наблюдал, как меня все сильней охватывает отчаяние.

— Окна и двери поставлены на охрану, Елена, — сказал он, перехватив мой взгляд. — И оконные стекла, кстати, тоже. А теперь тебе лучше всего лечь в постель.

— Ах ты гребаное чудовище! — вырвалось у меня.

— Ну, об этом тебе, наверное, следовало бы несколько раньше догадаться. Ладно, утром увидимся. — Он повернулся, закрыл дверь, и в замке щелкнул ключ.

Глава шестьдесят пятая

Глава шестьдесят пятая

Несколько минут назад, когда я проснулась, я почувствовала, что вся горю. А теперь меня буквально до костей пробирал какой-то зимний промозглый холод, и я, перекатившись на бок, с головой спряталась под стеганое одеяло, потому что ледяное яркое солнце светило мне прямо в глаза. Интересно, кто это раздвинул занавески? Малколм, наверное.

Малколм.

Моя рука, высунувшись из-под одеяла, ощупала его половину постели, холодную и безжизненную. Так что моментально развеялись в прах любые мои фантастические предположения о том, что последние несколько дней были всего лишь обычным ночным кошмаром. Однако я все еще ни в чем не была уверена. Похоже, невидимые руки, что раздернули в спальне шторы и подняли жалюзи, успели и надо мной поработать, пока я спала, ибо голова у меня была словно ватой набита, и каждая частица моего тела твердила мне: оставайся в тепле, под одеялом. И только одна его часть подтверждала: мне нужно в туалет, причем как можно скорее.

До туалета я добралась, но вернуться у меня не хватило сил, и я упала — к счастью, на коврик возле ванны, а не холодные плитки пола. Перед глазами у меня все плыло и кружилось, бежевые, синие, белые цвета образовывали какие-то странные круги и спирали, словно на той фантастической лестнице, что была у Эдгара По в «Доме Эшера». Я была уже не в состоянии различать верх и низ, холодное и горячее.

Потом я уснула.

Когда я снова проснулась, пижама моя оказалась насквозь промокшей от пота; она противно липла к телу и стала почти прозрачной в тех местах, где я вспотела сильнее всего; волосы тоже были влажными от пота. Я сумела лишь как-то подняться, ухватившись за край раковины, и чуть снова не упала, увидев свое отражение в зеркале. Женщина в зеркале была совершенно на меня не похожа.