Хорошо. Скоро я встану и попробую отсюда выбраться. Отопру этот чертов замок. Сейчас-сейчас, я только еще чуточку отдохну…
Да-да, сейчас. Еще несколько минуточек, и я непременно встану. Только сперва придется немного полежать с закрытыми глазами и приказать этой тошноте убраться прочь.
Две стороны моего «я» яростно сражались друг с другом, я-женщина и я-мать, то есть сама я и та часть меня, от которой я добровольно отказалась, родив своих дочерей. Мне казалось, что женщина во мне побеждала, хотя и мать тоже не сдавалась. И вряд ли она была готова проиграть.
Ну ладно. Я попробую.
Малколм, конечно, вычистил мою ванную комнату, унес оттуда абсолютно все. Но кое о чем он, как и большинство мужчин, даже не подозревал, хотя подобные вещи известны каждой женщине. Я, например, точно знала, что в уголке шкафчика всегда можно найти заколку или шпильку для волос; они забиваются в какую-нибудь трещинку и в темноте совершенно незаметны. Я любила их пересчитывать, когда находила. Одна, две…
У меня они не красные и не синие, а светлые, полностью соответствующие светлому интерьеру моей ванной комнаты. Стоя на коленях, я старательно ощупывала гладкие днища ящичков в поисках любой затерявшейся шпильки. Мне не нужно было их пересчитывать. Мне была нужна всего одна.
И я продолжила, но не сразу. Сперва меня вырвало, вывернуло наизнанку смесью воды и клюквенного сока, которую я как-то ухитрялась до сих пор в себе удерживать. А потом я снова принялась искать, пока не нашла. Одинокая заколка для волос обнаружилась во втором ящике снизу; она застряла в щели между стенкой и днищем. Я извлекла ее и подняла вверх, точно гребаный олимпийский факел.
Десять минут спустя я представляла собой нечто потное и бесформенное, жалкой лепешкой растекшееся по деревянному полу возле двери. Вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина, слышался лишь бешеный стук моего сердца. И я совершенно не могла дышать.