Айно смотрел на Альбину, Андрею не нравился этот белесый неподвижный взгляд, а рядом стоял гаденыш Аникушин и мелко облизывался — розовый кончик языка живым существом выскакивал между губ, пробегал по ним, прятался и тут же высовывался снова.

Андрей пошел к Альбине, которая ела, усевшись на деревянный ящик, осторожно зачерпывая суп из миски, стоявшей на коленях. Она или не слышала слов Аникушина, или не обратила на них внимания. Андрей встал так, чтобы прикрыть Альбину спиной от гогочущих мужиков — далеко не все были уголовниками, наоборот, в Испытлаге в последний год большинство было по пятьдесят восьмой статье, и их в Берлине тоже было немало, — но мужики подзаводили друг друга, они грубо шутили, а Андрей хлебал суп, стоя перед Альбиной, и, оказывается, любовался ею, проникался все больше нежностью к ее беззащитной красоте, понимая уже, что принял без особенного сопротивления правила наверняка смертельной игры, навязанной ему, потому что в нее вмешался неожиданный, все разрушающий фактор, позволяющий забыть о дурном исходе, наслаждаясь моментом, подобно тому, как может наслаждаться сигаретой перед казнью приговоренный к смерти.

Разрядила обстановку та женщина, что недавно разговаривала с Альбиной. Она решительно пошла к группе особо крикливых зэков, подняла миску с супом, будто намеревалась выплеснуть его им в рожи, и закричала:

— Я вам устрою «трамвай»! Вы у меня на тот свет быстро поскачете. Колчаки проклятые!

Смуглый капитан госбезопасности, который в сопровождении двух вохровцев приехал с полевой кухней, прервал взрыв хохота, вызванный словами женщины:

— Нарушение условий эксперимента, который здесь ставится, будет караться высшей мерой. На месте! Мною лично! И учтите, гады, что этот полигон круглые сутки под наблюдением. Каждый квадратный метр! — Он сделал длинную паузу, словно искал нужный завершающий аккорд, и наконец в полной тишине произнес: — Женщины распределены согласно научным спискам, так что не обсуждаются.

Капитан велел охране раздать сухой паек — по полбуханки хлеба и куску колотого сахара.

После этого они не стали задерживаться на площади. На прощание капитан велел особо не шляться. Зэки не знали, находятся ли они на самом деле под наблюдением, но от начальства можно ждать всего.

Айно молчал и шел сзади. Андрей сказал Альбине:

— Вы не бойтесь. Ничего не случится.

— Разумеется, — сказала Альбина. — Ничего не случится.

Она была заторможенная и равнодушная. Но перед тем как войти в темный зев дверного проема, она остановилась и пропустила вперед Андрея. Значит, чего-то все же боялась — темноты ли, зверей, насильников?