– Мне рассказать тебе одну из сказок твоей родины?

Она едва заметно качнула головой:

– Лучше расскажи мне сказку, которой я не знаю. Историю двух влюбленных. Со счастливым концом.

Ее глаза блестели в темноте. Нок все еще смотрела на него, и даже отточенная за многие годы улыбка женщины не могла скрыть печаль, охватившую ее.

Милан долго смотрел ей в глаза, и Нок не отводила взгляда. Она ничего не говорила. В молчании она была куда большей мастерицей, чем он.

Наконец Милан кашлянул.

– В те далекие времена, когда две луны еще озаряли ночное небо Азура, мира смертных, однажды у ручья возле подножия Лунных гор прилегла отдохнуть невероятной красоты девушка, утомленная летней жарой… – начал он.

Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Нок позабыла о своих печалях хотя бы на миг.

* * *

Сказка об исчезновении луны

Сказка об исчезновении луны

В те далекие времена, когда две луны еще озаряли ночное небо Азура, мира смертных, однажды у ручья возле подножия Лунных гор прилегла отдохнуть невероятной красоты девушка, утомленная летней жарой. Погрузившись в сладкую дремоту, она не заметила, как из темноты леса вышло существо, черное, как воплотившаяся ночь. Существо с головой ворона, могучими крыльями за спиной и кожей цвета копоти. Человек-ворон.

Он невольно залюбовался красавицей, ведь у нее было все, чего недоставало ему. И понял Человек-ворон, что лишь дочь Создателя Небесного может обладать столь совершенной красотой. Да, то была она. Та, что принесла в мир Азура красоту – и страдание. Таков был ее дар творению ее отца. Она же создала сказки и всех существ, о которых эти сказки повествовали. Значит, она создала и Человека-ворона. Это она подарила ему темную душу. Душу, способную существовать только благодаря невинности детей. Эта невинность питала Человека-ворона, и потому он был обречен скитаться по ночам по острову Цилия в поисках детей, которым не хватало любви близких. Таких детей Человек-ворон забирал в свои чертоги, где они больше не взрослели и единственной целью их существования было насыщение его души. Человек-ворон понимал, сколько горя он принес в Цилию. Не раз он видел, как родители, до того не заботившиеся о своих детях, проливали горькие слезы, оплакивая то, чем не дорожили прежде.