– Входи!

Какой властный голос! Милан сейчас и сам напоминал верховного священника. Но как этому парню удалось обратить в камень пятерых дозорных у входа в хлев?

Родриго отодвинул полог, и Милан поднялся ему навстречу. Рядом с юношей стояла статуя Николо Тримини. Военачальник окаменел, как и все остальные, находившиеся в этом хлеву.

На импровизированном столе лежало что-то, завернутое в грязный платок. Круглое. Размером с голову ребенка.

– Кровавые преступления этого войска должны прекратиться. Немедленно, – резко произнес Милан.

Аполита кивнул. Сейчас нельзя было делать ничего, что разозлило бы этого юнца. Вид Милана действительно внушал страх. Его лицо – застывшая маска гнева. Нужно как-то успокоить его!

– Пока что мне еще не предоставлялась возможность поблагодарить тебя, Милан.

Сработало! Выражение лица юноши изменилось, на нем проступило любопытство.

– Ты спас моего сына Антонио. Вернул его из плена Человека-ворона. Я никогда этого не забуду. Спасибо тебе!

– Докажи мне свою благодарность. Помоги мне, – холодно ответил Милан.

– С радостью. – «Главное – не сказать ничего, что разожгло бы гнев младшего из рода Тормено», – подумал Аполита и спросил: – Что ты задумал?

– Мы закончим эту войну.

От удивления Родриго лишился дара речи. Сын священника произнес эту фразу как что-то само собой разумеющееся. Будто ему одному было под силу остановить войну.

– Мы притворимся, будто ты командуешь этим войском, – продолжил Милан Тормено. – Но ты не станешь принимать никаких решений, не обсудив их предварительно со мной. Если тебе нужно будет объяснить кому-то мое присутствие в армии, скажи, что меня прислал мой отец.

– Боюсь, мне придется объяснять не только твое присутствие. – Аполита неопределенно махнул рукой в сторону окаменевшего Тримини.

– Ты ведь купец, Родриго Аполита. Ты сможешь продать солдатам приемлемое объяснение. Ты же справишься с этой задачей, верно? – Юный Тормено опустил руку на платок, скрывавший то, что навлекло смерть на всех в этом хлеву.

Родриго, словно оправдываясь, вскинул руки и отвернулся.

– Я согласен. Я объявлю себя верховным главнокомандующим, но все приказы тайно будешь отдавать ты. Кстати, ты не против, если я скажу, что ты исполнил смертный приговор Творца Небесного, покаравшего убийц за смерть невиновных? Многие в этой армии не одобряли то, что совершил Николо. Я в том числе.

– Мне тебе не нужно ничего продавать. – В голосе Милана звучало презрение. Рука юноши дернулась, будто ему очень хотелось откинуть край платка. – Николо Тримини не смог бы совершить то, что он совершил, если бы все остальные в его армии не стали бы отворачиваться. Но теперь с этим покончено. Позаботься о том, чтобы твои солдаты были готовы выступить завтра на рассвете. Мы пойдем в Швертвальд и закончим эту проклятую войну.