– Я уничтожу тебя! – прошипел Милан. – Раз и навсегда!
Острие клевца обрушилось на камень, и тот раскололся от силы удара.
– Все кончено!
Юноша бил снова и снова, чувствуя, как что-то крошится, разламывается. Он наслаждался осознанием того, что уничтожил эту тварь. Чудовище больше никому не причинит вреда. Это чувство пьянило его, туманило рассудок. Словно…
Во рту вспыхнул привкус мяты, будто Фелиция поцеловала его. Милан замер. Растроганно улыбнулся.
– Ты уничтожил его, – сказала Нок. – Все кончено. Остались только обломки.
Милан с облегчением опустил клевец. Он чувствовал какую-то опустошенность. Силы, даже гнев – все покинуло его. А Фелиция… она действительно вернулась…
Он снял черную повязку. Увидел Нок. И ужас на ее лице. Женщина вскинула руки, точно потянувшись к его повязке.
– Не оборач…
Она не успела договорить. Ее губы посерели.
Нок обратилась в камень.
Холмогорье, в трех милях к востоку от Звездного моста, день, 19-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Холмогорье, в трех милях к востоку от Звездного моста, день, 19-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Завопив, Милан снова натянул на глаза повязку, зажмурился и обернулся. Неужели тут две твари? Или на самом деле он не разбил окаменевшего василиска в крошку? Или, может, даже мелкие обломки окаменевшего чудовища наделены силой обращать в камень живых существ?
Во рту все еще ощущался привкус мяты. А вокруг Милана витал аромат тела Фелиции. Так пахли ее волосы, когда она пришла к нему, пробравшись в его дом по ночным крышам Далии. Летом, морской солью, сладостью ее пота.
– Да, я уже иду к тебе, – выдохнул Милан. Ярость отсекала все иные чувства в его душе. – Я принес тебе дар влюбленного.