– Мы привели убийцу, моя королева, – торжественно провозгласил командир отряда сопровождения.

Милана схватили под руки и затолкали в карету.

Неподалеку от лагеря войска Лиги, на обочине дороги в Лунные горы, ранний вечер, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Неподалеку от лагеря войска Лиги, на обочине дороги в Лунные горы, ранний вечер, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

– Приветствую тебя, мой убийца.

Дверца кареты со щелчком захлопнулась у Милана за спиной. Пристальный взгляд золотистых глаз скользнул по его лицу. Белая Королева сидела на обитой кожей лавке – сиденье, на котором Милан провел столько часов во время той злополучной поездки, отсюда убрали. Юноша стоял прямо перед королевой. Из-за низкой крыши кареты ему приходилось немного пригибаться. Точно в почтительном смиренном поклоне, хотя никакого смирения Милан и не испытывал.

– Я никогда не пытался убить вас, я…

– Но что такое убийство, Милан Тормено? Убийство – это намеренное прерывание бытия существа, наделенного разумом. Если трактовать это понятие так, то именно к этому ты и стремился.

– Я не понимаю, о чем вы говорите… – начал Милан. Впрочем, он уже подозревал, что имеет в виду Белая Королева.

– Ты пытался изменить легенду обо мне, Милан Тормено. Но понимал ли ты, к чему это приведет? Можешь ли ты представить себе, каково это, когда тебя охватывает смутное ощущение утраты самости? Каково это – понимать, что ты уже не ты? И что ты ничего не можешь сделать с тем, чтобы это исправить? Более того, что ты вскоре позабудешь, каким был раньше, ведь вымысел станет твоей явью?

– Все именно так, – признал Милан. – В этом смысле я виновен в преступлении, в котором вы меня обвиняете, ваше величество.

Было в Белой Королеве что-то пленительное, и, даже осознавая грядущую погибель, Милан не мог противиться ее очарованию. В тесноте кареты улавливался дивный аромат. Красота облекшейся плотью легенды ублажала глаз. Только увидеть ее – уже счастье. Апогей его жизни. И какие прекрасные чувства наполняют душу, когда она тебе улыбается!

– В свое оправдание могу лишь сказать, что я пытался добиться мира. Я поступил так, чтобы остановить эту войну.

– Я знаю. – И королева действительно улыбнулась.

Милана охватило острое чувство счастья, точно полумрак кареты озарился ярким светом.

– Ты хотел лучшего для Цилии. И поэтому сейчас ты стоишь здесь передо мной, а не сложил голову на плахе. Я хотела поговорить с тобой, понять тебя, прежде чем принимать решение о твоей участи.

– Разве в вашей легенде не говорится о том, что вам ведомы порывы сердец каждого из ваших подданных? Каждого человека, который родился в Цилии, ваше величество?