Лоренцо поднял руки. Он не казался испуганным. И даже не удивился.

– Не убивай этих двоих, Нандус, – спокойно сказал он. – Их единственная провинность состоит в том, что они примерно вашего роста и телосложения.

Нандус отступил от стражников. Несчастные лежали на полу, их лица заливала кровь. Судя по виду, они уже не слышали слов своего капитана.

– Ты пришел, чтобы вытащить нас отсюда? – Чуть приоткрыв дверь, Милан выглянул в коридор.

В десяти шагах от входа в камеру, прямо у ведущей наверх лестницы, горел факел, в остальной части коридора царила темнота. И ни души вокруг.

– Сегодня вечером в город прибыла большая делегация из Ферранты. Они требуют твоего сожжения на костре, Милан.

– Сожжения? – Он думал, что ему отрубят голову. Такая казнь соответствовала его сословному положению и преступлению.

– Хватит языками молоть! – проворчал Нандус. – Милан, раздень одного из стражников и возьми его одежду. Нам нужно убираться отсюда как можно скорее. Ты выведешь нас, Лоренцо. Рядом с тобой мы не будем привлекать внимания.

– Именно так, – согласился капитан.

– Спасибо, старый друг. – Нандус уже возился со стражником, снимая с него сапоги. Приложив подошву к своей ступне, он ругнулся и перебросил сапог Милану. – Мне малы.

Поймав сапог, юноша вернул капитану меч.

– Я не сомневался в том, что ты придешь, – говорил верховный священник, расстегивая пояс стражника и натягивая его штаны.

– А я вот сомневался… – признался Долендо. – О тебе говорят правду, Милан? Ты действительно убил Николо Тримини? И всех остальных? Совершил хладнокровное убийство прямо посреди лагеря Лиги?

– Это правда. – Милан тем временем занялся вторым стражником.

Расстегивая пояс и снимая синюю форменную накидку с белой башней Далии на груди, юноша краем глаза увидел, как Лоренцо досадливо поморщился.

– Что ж, значит, они этого заслуживали, – после паузы произнес капитан.

– Еще как! – вмешался Нандус. – Тримини повесил сотни ни в чем не повинных людей. Он собирался продать в рабство все население Швертвальда, а тех, кого нельзя продать, планировал убить. Убийство этого жадного ублюдка – лучшее, что Милан когда-либо совершил.

Милан удивился, услышав слова отца, ведь еще в лагере Нандус проклинал его за этот поступок. Когда же верховный священник говорил правду? Тогда в шатре? Или сейчас? Но зачем ему вообще лгать, говоря об этом?

Лоренцо же вопросов больше не задавал.

Тормено молча облачились в одежду стражников. Нандус разорвал власяницу на полосы и связал обоих избитых, заткнув им рты импровизированными кляпами, пока несчастные были без сознания.