В следующий миг что-то случилось. Освобождение, чувство, что цепкая хватка океана внезапно и резко ослабела. Мина заодно с ревущим громкоголосием других разумов отдалилась, превратилась в нечто слабо различимое. Наки словно вырвалась из шумной комнаты в соседнюю, где было тихо, и на этом не остановилась, но отступала все дальше от двери.

По спине и рукам побежали мурашки. Она и вправду стала свободной, отупляющий паралич спал. Вверху замерцал жемчужно-серый цвет. Не ведая, поступает ли по собственной воле, она поднялась к поверхности. Наки понимала, что бросает Мину, оставляет сестру в одиночестве, но сейчас для нее было важно лишь одно: сбежать как можно скорее. Она желала отгородиться от того больного разума хотя бы расстоянием – максимально возможным.

Голова пробила корку зелени и вынырнула на воздух. В то же мгновение микроорганизмы внутри заставили тело выгнуться в судороге. Она заплескала негнущимися конечностями, глубоко задышала, вновь охваченная паникой. По счастью, жуткие мучения прошли сами собой спустя несколько секунд. Наки огляделась, ожидая увидеть поблизости отвесные стены лагуны, но перед ней расстилалась водная гладь. Страх комом подкатил к горлу. Она обернулась и различила в отдалении темно-зеленую линию, край острова-узла; до той было с полкилометра. Воздушный корабль, серебристая искорка, парил прямо над островом, чуть ли не касаясь зелени.

За страхом она ненадолго забыла о Мине. Хотелось побыстрее очутиться в безопасности, на корабле, улететь отсюда. Тут Наки увидела спасательный плотик, болтавшийся на воде всего в сотне-другой ярдов от нее. Каким-то неведомым образом его тоже перекинуло на чистую воду. Далеко, конечно, но все-таки ближе, чем до корабля. Она поплыла, страх придавал сил, побуждал стремиться к цели. Фактически она находилась в непосредственной близости от узла жонглеров: вода вокруг по-прежнему кишела микроорганизмами, и потому казалось, что плывешь по густому, остывшему зеленому супу. Руки повиновались с трудом, но каждый взмах приближал к плотику, а отдыхать она откровенно боялась.

На самом ли деле жонглеры от нее отстали? Не исключено. Если уж на то пошло, их сознания в общем скоплении разумов она не встретила (допуская, разумеется, что у них есть сознание). Как известно, они образуют своего рода архивную систему. Винить их за единичный больной разум – все равно что винить библиотеку за одну книгу, возбуждающую всеобщую ненависть.

Тем не менее на душе было очень и очень тревожно. Наки гадала, почему никто из пловцов не делился впечатлениями о встрече с таким вот увечным разумом. Она-то хорошо его запомнила, хотя свела с океаном лишь краткое знакомство. Да, можно на время вычеркнуть этот разум из памяти – должны быть соответствующие методики подавления воспоминаний, – однако при иных обстоятельствах ничто, пожалуй, не помешало бы ей рассказать об этой встрече коллеге или надиктовать воспоминания для истории.