Возможно, воображение играло странные шутки, но это сознание воспринималось как более текучее, нежели прочие. Оно мыслило медленно, куда медленнее, чем разум Наки, однако чудилось, что это сознание узурпировало изрядную часть общих ресурсов. Оно отбирало у соседних сознаний их циклы обработки, вынуждало замирать в абсолютном стазисе, а само все додумывало свою единичную неторопливую мысль.

Этот разум внушал Наки беспокойство. Он извергал вовне боль и ярость.

Мина тоже его ощущала. Наки читала мысли Мины и знала, что сестра не меньше ее обеспокоена присутствием этого больного разума. Внезапно фокус мысленного внимания сместился, и больной разум уловил два любознательных сознания, только что проникших в океан. Уловил, замер, как бы наблюдая, а затем, спустя миг-другой, ускользнул прочь, в те неведомые области, откуда явился.

– Что это было?..

– Не знаю, – отозвалась сестра. – Человеческий разум. Думаю, конформал, блюститель форм и правил, поглощенный океаном. Он пропал.

– Нет, он здесь, но прячется.

– Наки, в океане обитают миллионы сознаний. Из них тысячи, наверное, принадлежат конформалам, если учесть всех инопланетян, побывавших тут до нас. В таком количестве должна найтись парочка червивых яблок.

– Если бы яблоко… Я словно лед потрогала. Он заметил нас. Потянулся к нам, потом отпрянул, верно?

Мина помедлила с ответом.

– Нельзя сказать точно. На наше восприятие мира вокруг не стоит полагаться целиком. Я даже не уверена в том, что мы с тобой разговариваем. Может, я болтаю сама с собой…

– Мина, не надо, прошу тебя. Мне становится страшно.

– Мне тоже. Но я не позволю какому-то психопату нас напугать.