Иштван задумчиво обошел вокруг четырех распластанных на мокрой палубе фигур, напомнивших ему то ли отключенных андроидов, то ли восковые персоны из французского музея. На что угодно они походили, но не на людей, когда-то живых, чувствовавших, любивших. Пятый крепко стоял у штурвала и в звенящей сосульками бороде его запутался ветер. Этот был похож.

— Перенеси их в салон, — сказал Иштван подошедшему роботу.

В капитанской каюте было всего вдоволь. Не хватало только самого кормчего и вахтенного журнала. Иштван поворошил лезвием изукрашенной рапиры дублоны, дукаты и луидоры, перемешанные в сундуке с золотыми кубками и серебряными подсвечниками; потрогал все еще зеленую, но умершую много веков назад пальму в кадке, заглянул в ящики с одеждой.

Когда из каюты вышел изящный идальго в высоких замшевых сапогах, золоченой кирасе и черном бархатном берете с перьями, Брудершафт выпучил на него окуляры и восхищенно прошептал:

— Ну, ты даешь, дорогой!

Идальго рассмеялся. Потом, возясь с допотопными, но на первый взгляд очень сложными навигационными приборами, поучал робота:

— Учись, мон шер, выходи в люди! Фантазия для этого нужна. Фантазия! Вот ты думаешь, что мы с тобой нашли? Просто корабль в сосульке? Чудо мы нашли, друг ты мой ласковый! Дырку в пространстве. Так и быть, мы с ребятами уступим тебе первенство, и будет она гордо именоваться «Дырой Брудершафта». А ведь ты даже не подозревал, что такие дырки теоретически допустимы. Срамотища! Мало ли что не запрограммирован на это! А ты своим умом дойди! Сфантазируй! Да и фантазии тут особой не надо. Откуда в сотнях парсеков от Земли взяться бригантине? С нашей старушки, конечно! Как она туда попала? Конечно же не на фотонной тяге! Значит, дыра есть. Соображай! Оч-чень просто! Наличествует дыра. Точнее не дыра, а прореха в пространстве. Наличествует океан, который называется Атлантика, наличествует шторм и судно, сиречь «Адомастор». Соедини все это в одну кучу и получишь тепленькую гипотезу: какой-то там по счету вал закидывает бригантину через прореху в космос и консервирует ее внутри ледяного шара. Прореха тем временем преспокойно зарастает до тех времен, пока в нее не сунется что-нибудь другое, например мы с тобой.

Брудершафт, набычившись, молчал; ему было грустно. Механик отложил приборы, потрепал его по пластиковому загривку и сказал:

— К дому подъезжаем. К людям. Утром прибудем в Порту. Тут недалеко — международная база ихтиологов и рыбьих пастухов. Зурбаган. Зайдем? Я тут одну штуку придумал. В трюме, среди груза, есть тюки с мануфактурой. Красный шелк. Как ты думаешь, успеем мы до захода в порт обшить им паруса?