— Держу пари, мастер, что не будет музыки!

— Как это не будет? Объяснитесь, Запа!

— А вот так! Не вскрывая, сожрет!

— Кто сожрет?

— «Гантеля».

— Тьфу, ерунда какая! Всем доложить полную готовность!

— В эфире — одни шумы.

— У пушек — порядок.

— Готов к действиям.

— Штурман! Магнитной! В двадцатую нагрузки! А-агонь!!! Т-ррррр-р-р-р-ррррррр-юююююююююююю-ю-ю-ю-ю-ю-ю.

— Штурман!!! Отставить!!!

— Так он же вашим голосом!

— Запа, под трибунал пойдете! Брудершафт, приказываю взять под стражу механика! Убийца!

— Не убийца, мастер, а акушерка. Смотрите, «гантеля» уже делится.

— Она действительно делится, мастер!

Подстегнутая магнитным хлыстом, «гантеля» тем временем вздрогнула, юлой завертелась на месте и неожиданно лопнула пополам. Два неправильных шара, не переставая вращаться, полетели в разные стороны.

— Родила, родимая! — не скрывая эмоций, закричал в микрофон Иштван. — Смотрите, обе половинки уже совсем круглые. Вот улепетывают!

— Ну и везет вам, механик! Трибунал пока отставим. Но — сорок нарядов, а по возвращении — вон с корабля! Чтобы духу не было!

— Но, мастер!

— Пятьдесят нарядов! — устало прохрипел Тоонельт.