Извилистое, только местами спрямленное шоссе ныряло с горки на горку, и в темноте осенней ночи, высветленной багровыми заревами близких и далеких пожаров, фара поминутно нащупывала препятствия. То лося, то обезумевшую от скачки лошадь с повозкой, то кучу оборванных, обгорелых людей. Никто не просил помощи, никто не останавливался — все рвались на север, навстречу холодному ветерку, который то вдруг сбивался горячим шквалом со стороны, то снова нес всему живому спасительную прохладу. Давно началась зона радиоактивности. Очки противогазов запотевали, но Лоскутов неотрывно смотрел на идущее навстречу страдание, и чем дальше, тем меньше оставалось в нем его былой равнодушной самоуверенности супермена, тем больше тревога захлестывала его сердце. В горле стоял тугой комок, из которого росла жалость, любовь… и ярость, свирепая ярость к тому, кто все это сделал, к тому, кто посадил его сюда, к тому, кто сопел рядом и за спиной, собираясь усилить, довершить уже содеянное зло…

На дороге возникла какая-то груда придавленного железа, под которой блеснула черно-багровая лужа.

— Мотоцикл давнули! — сквозь рев мотора и гулкий ток в ушах прозвучал в шлемофоне глухой голос Николая.

— Кто?!

— Да танки…

Танки они догнали уже в пригороде. Две черные стремительные черепахи, не задерживаясь у мелких препятствий, ринулись в огромный, ревущий костер, который еще вечером был веселым миллионным городом.

Кругом пылало, взрывалось, рушилось, и только от развалин, где уже все прогорало, шел черный ядовитый дым. Герметичные машины, включив фары-прожектора, нырнули в огненно-дымную вьюгу, а БТР, точно стукнувшись о закрытые перед носом двери, резко затормозил перед страшным въездом в улицу.

— Здесь не проехать! — прохрипело в шлемофоне. — Показывай, куда еще можно?

Но город стал неузнаваем.

— Давай вправо, попробуем со стороны проспекта — там дома пониже были, а деревья… Нет их.

БТР, поминутно натыкаясь на обломки стен, автомашин, объезжая завалы и обгорелые трупы, медленно въехал на черную асфальтовую дорожку, проходившую еще накануне в тени огромных, вековых лип, от которых теперь остались только острые головни стволов, чадящими огнями обозначившие как взлетную полосу трехкилометровый путь к центру города. Единственным препятствием здесь были только тела людей, застигнутых на месте внезапным ударом или выползавших сюда на свободное место в надежде не быть погребенными под рушащимися домами.

Поначалу БТР обходил их, а затем пошел напрямик, подпрыгивая при столкновении. Один раз из-под колес раздался крик, и вот тут Лоскутов не выдержал.