Пару часов мы шли вдоль левобережья. Море здесь было гораздо глубже, и дно понижалось довольно резко, ни камней, ни отмелей не было и можно было вполне безопасно плыть в 100 метрах от берега и даже ближе. По левому борту простиралась плотная стена из гигантских деревьев, с правого открывался вид на безбрежное море, идущее вплоть до облачного псевдогоризонта. Архипелаг заканчивался у устья реки, выплюнув к нему длинный язык из сужающейся цепочки островов.

На всем протяжении нашего пути ничего любопытного на берегу мы не заметили, никаких признаков присутствия людей или животных. Открытием стал узкий длинный залив, начинавшийся в 80 километрах от устья реки и глубоко вдававшийся в сушу, в направлении, почти параллельном морскому берегу. Я решил зайти в него и обследовать. Это был именно залив, а не еще одна, впадающая в море река, поскольку никакого течения в нем не наблюдалось. Залив шел почти ровной дугой, немного уходящей вглубь континента, то расширяясь до 300—400 метров, то сужаясь до 200. Глубина его была более, чем достаточной для безопасного плавания. Несколько сделанных промеров на его середине дали результаты от 15 до 25 метров.

Теперь с правого борта, обращенного к континенту, можно было видеть, если не самих животных, то следы их пребывания здесь в виде обглоданных ягод на прибрежных кустах, ими любили, как нам было известно, лакомиться рапторы. Слева же, на полуострове, точно такие же кусты просто ломились от совершенно нетронутых плодов, что было довольно странно и навело меня на некоторые подозрения. Их можно было проверить, только дойдя до конца пролива, что мы и сделали, потратив на это еще несколько часов. В конце нашего пути пролив делал замысловатый S-образный зигзаг и выходил… в устье нашей реки. Да, это был именно пролив, а не залив, а полуостров, соответственно, оказался длинным и узким островом, тянувшимся на 80 километров вдоль материка, его ширина же нигде не превышала 4 километров. В реку мы заходить не стали, памятуя о предостерегающем сигнале из поселка, здесь он, кстати, опять был прекрасно виден и не изменился. Я понял, почему не заметил пролив в начале нашего путешествия, когда мы совсем близко подходили к левому берегу, как раз недалеко от устья. Я просто принял его за небольшую бухточку, вдававшуюся в берег, а его изгиб был не виден с реки из-за слившихся в сплошную стену деревьев на континенте и острове.

Если этот, только что открытый, остров необитаем, то есть, совсем необитаем, и на нем нет опасных хищников, то это был просто отличный подарок, обнаруженный в самом конце нашего путешествия. Это представлялось вполне вероятным. Пролив имел вполне достаточную ширину и глубину, чтобы стать препятствием для ящеров, вздумавших перейти его вброд, а плавать они не умели. То, что это так и есть, косвенно подтверждали и необъеденные кусты, которые животные вряд ли оставили бы без внимания. В таком случае этот остров мог стать для нас неисчерпаемым источником корабельной древесины, которую можно было бы добывать совершенно спокойно и безопасно. Я вспомнил нашу экспедицию на левый берег за сырьем для постройки кораблей и невольно содрогнулся. Подобные приключения повторять еще раз не очень-то хотелось. Впрочем, тогда у нас особого выбора и не было. Тяжеленные стволы можно было доставить на верфь только используя течение реки, поэтому мы и искали их там, на левом берегу, в подходящих для осуществления такой логистики местах. Теперь же, когда у нас уже есть «Индевор», а, в перспективе, скоро будет и «Резолюшн», отбуксировать ствол практически любого размера и куда угодно никакой сложности не составляло.