– Погоди, Руслан, – озабоченно сказал Кривошеев. – Ты хочешь сказать, что ты… не более чем простой штабс-ефрейтор имперской армии? Штабс-ефрейтор, считай, гитлеровского вермахта? Я правильно тебя понял? И мы, враги Империи, – враги тебе?

– Адольф Гитлер умер много-много лет тому назад. К нынешней императорской армии он не имеет никакого отношения, – по-уставному ответил я. Конечно, сам я при этом знал, что записанное в уставе – чистое враньё, иначе нынешний рейхсвер не копировал бы с такой маниакальностью организационную структуру вермахта.

– То есть мы, интернациональные бригады, для тебя враги, – медленно проговорила Дариана. – И ты пошёл в армию исключительно добровольно. И твой почтенный отец справедливо лишил тебя наследства…

– Мы-то полагали, что ты наш, – вдруг прямо сказал Кривошеев. – Что ты вступил в ряды… по заданию Центра. Что ты разведчик. Такой же, как… как и многие другие. Ты солгал нам, что не освобождал пленных. Там была твоя девушка, Дзамайте, ты узнал об этом и… То есть ты или нам не доверяешь, или на самом деле – враг. Не доверять нам – глупо. Мы в открытой войне с Империей. Мы уничтожаем имперцев всюду, где только можем. Мы стараемся, чтобы земля горела у них под ногами. Повсюду, на всех планетах. Пока они не уберутся к себе на Внутренние, оставив нас, Дальние Колонии, жить так, как мы считаем нужным. А мы считаем нужным объединиться в Демократическую Федерацию Человечества, дать людям свободу и…

– Погоди, Егор, – остановила его Дариана. – Признаться, я уже совсем ничего не понимаю. Почему ты лукавишь с нами, штабс-ефрейтор?

– Я не лукавлю, мадам. Я ответил на те вопросы, на которые обязан был ответить согласно конвенции. Что касается всего остального, могу лишь заявить ещё раз – никаких пленных я не освобождал. Я знал, что… Дзамайте находится среди них, но не предпринял никаких попыток освободить её или же остальных. Это есть моё последнее слово. Отведите меня к моим людям.

– Тебя отведут к твоим людям, штабс-ефрейтор, когда мы сочтём это необходимым, – прищурилась Дариана. – Тогда мне придётся ещё поспрашивать тебя. Раз уж ты решил прикинуться крутым имперским штабс-ефрейтором.

– Спрашивайте, мадам. Я не думаю, что вы сами захотите нарушать Женевскую, Гаагскую и прочие конвенции, поэтому не знаю, чем ещё смогу быть вам полезен.

Дариана и Кривошеев опять переглянулись. Словно никак не могли решиться на что-то.

– Разве что вы решите выменять нас на ваших, которых взяли на Сильвании, – прибавил я.

Оба моих собеседника молчали и занимались какими-то непонятными «переглядушками». Словно разом проглотили языки. Верно, я повёл себя совсем не так, как они этого ожидали.