Ди Спаза резко вздохнул — крылья аристократического тонкого носа гневно затрепетали — но ответил:

— Хорошо. Будь по-вашему. — И махнул рукой, на этот раз точно давая понять, что лекарям пора проваливать.

Когда они вышли из шатра ди Спазы, Харцу показалось, что маг выглядит особенно самодовольно, несмотря на сохранявшуюся бледность. И тут хирурга проняло. Он сжал зубы — точнее, то, что от них осталось — и подумал:

«Ну погоди, парень. Рано или поздно дело дойдет до резни. До крови ручьем, внутренностей наружу и прочих приятностей. И вот тогда я посмотрю на твою наглую рожу».

* * *

Дело дошло рано — раньше, чем Харц надеялся, но позже, чем опасался. Когда они добрались до берегов Аль Тахеты, через которую ниже по течению изульцы уже успели переправиться по пути к Айльону, он начал плохо спать. Да, лагерь был окружен охраной, да, ди Спаза не хуже него знал о любви изульцев к молниеносным ночным рейдам, когда легкая кавалерия проносилась через лагерь подобно смерчу, разя направо и налево без разбора. Граф приказал выставлять возы по периметру — увы, воз Харца не был исключением.

«Но не могу же я лечить посреди боя!» — возмущался он.

«Я забочусь о том, чтобы лечить пришлось как можно меньше», — отрезал ди Спаза.

Харц подумывал спросить господинчика, не знает ли тот каких защитных чар — но передумал. В конце концов, он же не трус!

Нет, трусом Харц не был. Но спать стал плохо.

Ему повезло: к первому рейду войско ди Спазы было готово, и ударили изульцы с другой стороны лагеря. Обошлось сравнительно малой кровью, но с Харцем, конечно, все равно поделились, а как же иначе. Когда принесли первого раненного, у хирурга уже были готовы и стол, и инструменты, и свет, и все три сестрички ждали в своих скучных длинных робах и аккуратных косынках, выстроившись не хуже солдат на параде.

— Где твари носят этого мага? — равнодушно спросил Харц, пожевывая травинку и наблюдая, как приближаются носилки.

— Я здесь, — раздался высокий голос, и вокруг сразу стало светлее. Харц обернулся — над столом висел большой магический шар, ярко освещавший разложенные инструменты и бледные лица сестричек. «Неплохо», — невольно подумал Харц, а вслух спросил:

— Обезболивание?

— Да, — понял его маг.

— Кровотечение?

— Чаще всего.

— Воспаление и заражение?

— Да.

Хирург удовлетворенно кивнул. Перед операцией на него всегда накатывало абсолютное спокойствие — то самое, которые позволяло видеть в раскуроченных человеческих телах только проблему, требующую решения, механизм, нуждающийся в починке.