Было ясное, но совсем не жаркое утро — после недели дождей выглянуло уже осеннее солнце, и даже здесь, в Изуле, ночи стали прохладнее, а ветер принес с моря свежий воздух. Войско второй день стояло лагерем на берегу Танияры, широкой полноводной реки, и наслаждалось отдыхом после недели сырости и грязи. Марика и Харц сидели на земле возле воза и играли в калах. Хирург нашел доску для игры в одной из заброшенных деревень и, как оказалось, знал правила. Марика который день пыталась понять секрет, но пока что неизменно проигрывала. Однако это не портило удовольствия от процесса.

Они были так увлечены игрой, что не сразу заметили, как их окружили — со всех сторон к возу подошли вооруженные воины, по большей части с заряженными арбалетами. И только когда ди Спаза громко произнес: «Госпожа де Орзей», — Марика резко вскинула голову.

Тут были не только арбалетчики. Рыцари самых знатных родов, люди из их личных отрядов… Доспехи, сюрко с гербами, перевязи, эфесы мечей — все это блестело в ярких лучах утреннего солнца, переливалось самыми разными цветами, и у Марики внезапно закружилась голова. «Возьми себя в руки», — подумала она, но подступившую к горлу панику было уже не остановить. Та накатила внезапной тошнотой, безумной слабостью, и Марика только и смогла, что заставить себя замереть, сидеть неподвижно, не сводя застывшего взгляда с холодного лица ди Спазы.

— Я хочу, — продолжил тот уже тише, вежливо, но с явным напряжением в голосе, — чтобы вы, госпожа, очень медленно сняли с шеи свой магический амулет и отдали его мне. Со мной двадцать арбалетчиков, и каждому отдан приказ стрелять при малейшем подозрительном движении.

Марика еще раз обвела взглядом толпу, насколько это можно было сделать, не поворачивая головы, и при этом всем телом ощущая недоумение Харца. А ди Спаза закончил, будто прочитав ее мысли:

— И я не могу обещать, что они попадут только в вас.

Очень осторожно, стараясь, чтобы каждое движение было понятным и ожидаемым, Марика подняла руки и сняла с шеи тонкую цепочку. Протянула пьентаж — один из слуг в цветах ди Спазы резко выхватил его. Кожу на пальцах обожгло болью, но Марика едва заметила это. Потому что куда сильнее и страшнее была пустота в ладонях. Марика больше ничего не могла сделать. Ее руки больше ничего не могли сделать.

— Встаньте, — сухо бросил ди Спаза — голос звучал уже спокойнее — и Марика послушно поднялась на ноги. Кроме пустоты она не чувствовала ничего. Почти ничего.

Только недоумевающий и гневный взгляд Харца.

* * *

Куда они шли потом, что происходило после — Марика не знала. Да это и не имело значения. Были какие-то маневры, какая-то стычка, какие-то раненые. Но ее теперь это не касалось. Она ничего не могла сделать.