– Но Разиэль не вернул ее.

Габриэль осмелился дотронуться до плеча друга.

– Нет, но все еще остается шанс. Хийя жива. Разиэль делает все, что в его силах. И… – Архангел заколебался. – Есть Господь.

Даймон промолчал.

– Приближается война. Если мы проиграем, если отступим, придет небытие. Может, если мы не сдадимся, покажем свою преданность, Бог снова вернется к нам, может, исправит то, что выше наших сил, – с усилием продолжил Габриэль, чувствуя себя отвратительно, хотя и правда в это верил.

– Ты хочешь, чтобы я воевал, Габриэль, – тихо произнес Даймон. – Хорошо, я буду воевать. Живой или мертвый, с надеждой или без, независимо от того, что случилось и что еще случится. Я же все еще верный рыцарь Господа, правда? – Он хрипло засмеялся. – Но перед этим я хочу ее увидеть.

– Хорошо.

– Немедленно.

Габриэль покачал головой.

– Нет.

– Хоть раз выкажи понимание к чьим-то чувствам, Джибрил! – гаркнул ангел Разрушения. – Не бойся, я не позволю себе сдохнуть до того, как встану лицом к лицу с Сеятелем.

– Дело не в тебе, а в Хийи. Она тебя любит, Даймон. Я не позволю, чтобы она увидела тебя в таком состоянии. И пережила еще больший шок, понимаешь?

Фрэй прикрыл глаза.

– Извини, – прошептал он. – Трудно совладать с собой.

– Идем, – сказал Габриэль. – Заберу тебя в Царство. Разиэль должен заняться тобой.

Даймон передвигался с трудом, чувствовал слабость и потрясение. Свет дня слепил его, а облака издевательски кривились. Он даже не глянул на друзей, а они не отозвались и словом. Зато в памяти Даймона снова прозвучал голос Агнца. «Придется тебе умирать многократно, Абаддон».

* * *

Он проходил мимо поваленных деревьев, выкорчеванных корней, не в состоянии избавиться от ощущения, что ему снится странный утомляющий кошмар. Лес был якобы таким же, но все же измененным. Большие замшелые стволы напоминали театральную декорацию, из-за которой выглядывал иногда, заметный краем глаза, ужасно искалеченный пейзаж. Мягкая трава, мох и кустарник маскировали разрытую, опустошенную землю. Высокие раскидистые деревья в реальности вытягивали к небу поломанные культи. Маленькие озерца скрывали болотистое дно, появившееся после выкорчевывания корней. Картинка густого, залитого солнцем леса накладывалась на вид побоища, словно ширма, очень реалистичная, но немного прозрачная. Иллюзия была материальна, почва не проваливалась под ногами, деревья стояли покрытые шероховатой корой и лишайниками, растения пахли, на листьях собиралась роса. Но сквозь них Даймон видел, как сильно пострадал остров. Хийя вела тут кровавую, беспощадную битву, и ангел Разрушения не мог сдержать сожаления и ощущения вины, что его не было рядом. До такой трагедии не дошло бы. Он бы защитил ее. Не позволил бы Атанаэлю коснуться своей паршивой ногой этой земли. Где ты был, когда она нуждалась в тебе, Рыцарь Меча, Разрушитель? В грязном бараке, спрятавшись, как крыса, вытащенная из ловушки, побитый и униженный Ялдабаотом, изгнанным демиургом. Когда он, побежденный, бесполезный, бредил в лихорадке, Хийя боролась за свою жизнь. Его Хийя, его девочка, его синеволосая ведьмочка.